О, счастливица!
Шрифт:
Сейчас их ялик был привязан к столбику из ПВХ в устье узкого мелководного залива. Временная швартовка давала частично закрытый вид на оживленные пристани Групер-Крик, где гопники наконец справились с причаливанием без особых последствий.
Кроум во второй раз проворчал:
– Надо мне было взять бинокль.
Джолейн Фортунс возразила, что ей никакой бинокль не нужен.
– Это мальчик. Я уверена.
– Какой мальчик?
– Фингал. Из «Хвать и пошел».
– Слушай… да ты, пожалуй, права. – Кроум приложил козырьком ладони к глазам, чтобы защититься от яркого света.
– Мерзкий
И несмотря на все это, подумал Кроум, она держится молодцом.
– И угадай-ка, что еще, – добавила она. – Девушка в шортах и футболке – похожа на милашку из «Ухарей».
Кроум разулыбался:
– Та, на которую они запали позапрошлым вечером. Да!
Он смотрел, как они грузятся на ворованный катер: первым Бодеан Геззер, потом бритоголовый Фингал, за ним тип с хвостом, тянет за собой блондинку.
Джолейн задумчиво произнесла:
– Их четверо, а нас двое.
– Нет, это просто фантастика! – Кроум чмокнул ее в лоб. – Это лучшее, что могло случиться.
– Ты с ума сошел?
– Я об этой девице. Ее появление все меняет.
– О девице?
– Да. Какие бы грандиозные планы наши красавцы ни строили, с этого момента все у них летит к чертям!
Джолейн никогда не видела его таким возбужденным.
– В одном маленьком катере, – объяснил он, – у нас три охваченных страстью дебила и одна красивая женщина. Милая, на горизонте невероятная буря дерьма.
– Я, пожалуй, оскорблюсь на то, что ты только что сказал. От лица всех женщин.
– Ну и зря. – Он отвязал «Китобоя» от деревьев. – Я говорю о мужчинах. Такова уж наша натура. Взгляни на этих озабоченных придурков и попробуй доказать мне, что они знают, как справиться с такой девчонкой.
Джолейн поняла, что он прав: угнанный катер стал миной замедленного действия. Теперь они заведутся от любого спора – о сигаретах, последней банке холодного пива… или об украденном лотерейном билете.
Кроум заметил:
– Нам было нужно, чтобы эти парни отвлеклись. Я бы сказал, наши молитвы услышаны.
– Тогда, боже, благослови «Ухарей». – Джолейн резко дернула подбородком в сторону пирсов. – Том, они возвращаются сюда.
– Так точно.
– Может, нам пригнуться?
– Нет. Просто не дергайся, пока они не проедут. Повернись ко мне, а?
– Секундочку. Опять поцелуй?
– Очень долгий и романтичный. Чтобы они точно не увидели наших лиц.
– Есть, капитан!
Судья Артур Баттенкилл-младший был умным человеком. Он понимал, что останки Чемпа Пауэлла рано или поздно опознают. Среднепропеченный ком тканей уже был на пути в ФБР для анализа ДНК – во всяком случае, так судье стало известно.
Мертвого помощника в сгоревшем доме любовника собственной жены объяснить будет нелегко, особенно если любовник вернется и заявит о поджоге. Что, скорее всего, этот поганец Том Кроум и сделает.
Артур Баттенкилл понимал, что его юридическая карьера вскоре завершится скандалом, если только он не возьмет быка за рога. Поэтому, будучи не менее практичным, чем сообразительным, он начал строить планы оставить судейское место и покинуть страну.
Начало
Эмиль Лагорт был истцом по гражданскому иску, рассматриваемому в суде Артура Баттенкилла. На самом деле Эмиль Лагорт был истцом по множеству исков от Апалачи-колы до Ки-Уэст – обычный мошенник, знаменитый мастер «поскользнулся-и-упал». Ему было уже семьдесят четыре года, из чего следовало, что однажды он действительно поскользнется и упадет.
Почему бы и не сейчас? – задумался Артур Баттенкилл. Почему не в проходе супермаркета «Сэйв Кинг»?
Эмиль Лагорт предъявлял магазину иск на пять миллионов долларов, но с радостью соглашался на мировую и за пятьдесят штук и оплату судебных издержек. Он делал это постоянно. Поэтому его поверенный необычайно удивился, когда у него дома раздался телефонный звонок от судьи Артура Баттенкилла-младшего.
Как правило, Эмиль Лагорт сторонился судей – если дело не закрывали, он тихо отказывался от иска. Судебный процесс – неудобство, он отнимал время, и его Эмиль Лагорт просто не мог себе позволить – с таким-то количеством забот. Он неплохо устроился с беспроблемными оплатами исков. Большинство страховых компаний оказывались легкими жертвами, когда дело касалось хилых стариков, в исковом заявлении страхователю объявлявших, что упали. Большинство страховых компаний желали избавить присяжных от вида чахлого Эмиля Лагорта в шейном корсете и на инвалидном кресле. Так что ему платили, просто чтобы он убрался с глаз долой.
Слушание по иску, назначенное в суде Артура Баттенкилла, было вполне типичным. В жалобе утверждалось, что однажды утром, совершая покупки в «Сэйв Кинг», Эмиль Лагорт поскользнулся и упал, что причинило непоправимый ущерб его шее, позвоночнику и конечностям; более того, несчастный случай произошел вследствие грубой халатности магазина, поскольку самый большой тюбик геморроидальной мази, продававшейся со скидкой, упал на пол в отделе товаров здравоохранения и гигиены, где его впоследствии переехала одна, а может, и несколько продуктовых тележек со стальным каркасом, таким образом, скользкое содержимое поврежденного тюбика было неосторожным и опасным образом размазано по полу; к тому же персоналом «Сэйв Кинг» не было предпринято никаких своевременных усилий по удалению вышеуказанной мази или предупреждению покупателей о грозящей им опасности, каковая небрежность и явилась непосредственной причиной тяжелого и непоправимого ущерба для Эмиля Лагорта.
Поверенный Эмиля Лагорта считал, что судья Артур Баттенкилл-младший, как и все остальные, ознакомленные с делом, знает, что Эмиль намеренно сбросил тюбик с липкой массой с полки, раздавил его обеими ногами, а потом сам очень осторожно улегся на пол отдела товаров здравоохранения и гигиены. И, конечно же, поверенный не ожидал, что судья позвонит ему домой воскресным утром и скажет:
– Ленни, в интересах твоего клиента – не отступать до последнего.
– Но, ваша честь, мы готовились уладить все миром.