О себе. Воспоминания, мысли и выводы. 1904-1921
Шрифт:
Все же должно сказать, что солдатская масса и командный состав ее, в общем, представляли собою великолепный материал, который мог бы быть использован для организации образцовых частей национальной армии. Только что проделав легендарный по тяжести условий зимний поход через всю Сибирь, армия очистилась от всего слабого, непригодного, отпавшего от нее в пути. В Забайкалье пришли люди наиболее крепкие физически и наиболее стойкие в идеологическом отношении. С такой армией можно было не бояться никаких лишений, ибо все лишения она уже испытала, и никакой пропаганды большевиков. Нужен был только вождь, чтобы привести ее в порядок. Но такого вождя не было. Генерал Каппель не вынес тяжести похода, в котором он показывал пример доблести и самопожертвования, и скончался от тяжелой болезни почти накануне прибытия армии в Забайкалье. С его смертью не осталось
Общая численность пришедшей из Сибири армии достигала 11 тысяч бойцов, находившихся в строю, и примерно такого же числа больных тифом в различных его формах и стадиях. Эта незначительная по численности группа войск изображала из себя три армии, кои путем больших усилий мне удалось свести в два корпуса.
Сразу же после этой реформы против меня началась кампания со стороны высшего генералитета армии.
Покойный генерал-лейтенант Дитерихс, генерал-майор Акинтиевский, генерал-майор Пучков, генерал-майор Сукин стояли во главе этой кампании, направленной как против меня, так и против порядков, заведенных в Чите. Особенно искусным в области закулисной борьбы оказался Сукин, который пустил в обращение мнение, что, приняв после покойного адмирала руководство национальным движением, я взялся не за свое дело, не будучи офицером Генерального штаба и не имея специальной подготовки для общественно-политической деятельности. Когда я узнал, где находился источник этих разговоров, я вызвал к себе генерала Сукина и спросил его, насколько справедливы дошедшие до меня разговоры и почему он, офицер Генерального штаба, занимается безответственной интригой и разложением армии, вместо того чтобы приложить свой опыт и знание к делу национального возрождения родины. В ответ генерал-майор Сукин решительно опроверг свое участие в кампании, поднятой против меня, и просил дать ему возможность быть полезным общему делу на соответствующем его подготовке посту. Он был зачислен в мой штаб на должность генерал-квартирмейстера, но оставался в этой должности недолго и не проявил себя в ней абсолютно ничем.
Генерального штаба генерал-лейтенант Сахаров, бывший командующий фронтом в Западной Сибири, предупреждал меня о всех трудностях, ожидавших меня при попытках поднять дисциплину и реорганизовать пришедшие с запада части. По чувству долга он старался помочь мне правильно ориентироваться в хаосе настроений и политических течений, существовавших в армии, но, к сожалению, помощь его не могла быть продолжительной, так как он вскоре выехал в Европу.
Генерал-лейтенант Войцеховский привел армию в Читу, заменив скончавшегося в походе генерала Каппеля. Генерал Войцеховский не особенно стремился привести в порядок подчиненную ему армию, так как в то время он уже решил перейти на службу в чешскую армию и вследствие этого был мало заинтересован в исходе борьбы с красными в Сибири.
Войцеховский безусловно обладал всеми качествами выдающегося военачальника, и при желании он мог бы крепко держать армию в своих руках, но вскоре он вышел в отставку и выехал на службу в Чехословакию, где, кажется, ныне занимает крупный пост.
Прощаясь со мной перед отъездом, Войцеховский подробно изложил мне причины волнений среди части командного состава пришедших частей Сибирской армии.
Как на главнейшую он указал на вредную работу небольшой группы лиц из высшего командования армии, агитировавших за непризнание указа Верховного правителя о передаче мне власти.
Войцеховского также пытались втянуть в эту кампанию, но он от участия в ней уклонился самым категорическим образом.
После отъезда генерала Войцеховского на пост командующего армией мною был назначен генерал-лейтенант Лохвицкий, взявший начальником штаба к себе генерала Акинтиевского. Новый командующий армией быстро подпал под влияние группы генералов-оппозиционеров и повел политику отчуждения меня от моих коренных частей, составлявших 1-й корпус Д. В. армии, под командой генерал-лейтенанта Д.Ф. Семенова, и Азиатскую конную дивизию генерала, барона Унгерна. Для достижения поставленных им себе целей генерал Лохвицкий предложил мне ввести некоторые части Сибирской армии в состав 1-го корпуса. Я не только согласился с этим,
Вскоре после этого генерал Лохвицкий потребовал от меня удаления из армии генерала, барона Унгерна, поставив вопрос так: или он, Лохвицкий, или барон. Я предложил Лохвицкому поехать в отпуск и сдать армию командиру 2-го корпуса генерал-лейтенанту Вержбицкому.
Генерал Вержбицкий не принял решительных мер против интриганов, и искусственно раздуваемая в армии рознь между «каппелевцами» и «семеновцами» не прекратилась и при нем.
После эвакуации японских войск из Забайкалья моя ставка была перенесена в Даурию. В Чите оставался штаб армии во главе с генералом Вержбицким, который принимал участие в переговорах, ведшихся в то время между независимыми правительствами Верхнеудинска, Читы и Владивостока. Переговоры эти велись по инициативе Народных собраний каждой области и касались образования самостоятельного буржуазно-демократического буфера на дальневосточной окраине, совершенно независимого от советской России.
По настойчивому приглашению командующего армией генерала Вержбицкого я в конце октября 1920 года отправился в Читу на совещание по вопросу о дальнейших переговорах с Верхнеудинском. Я прибыл туда в броневом поезде и оставался в Чите в нем же. Ночью я был разбужен начальником гарнизона Читы генералом Бангерским, который сообщил мне, что красные внезапно напали на железнодорожную линию в районе станции Карымская, захватили эту станцию и основательно разрушили пути и довольно значительный мост через реку Ингоду около этой станции. Броневые поезда и части Маньчжурской дивизии были срочно брошены в прорыв и вели бой с превосходными силами красных.
Вслед за тем я получил донесение от своей контрразведки, что член Народного собрания Забайкальской области Виноградов с согласия штаба армии ведет переговоры с правительством Верхнеудинска о капитуляции армии, одним из условий которой являлся мой арест и выдача красным.
Видя, что я не имею возможности рассчитывать на штаб армии и части 2-го и 3-го корпусов, и не имея около себя никаких коренных своих частей, кроме бронепоезда, совершенно бесполезного при создавшейся обстановке, я был вынужден вылететь на аэроплане в Даурию, где меня ожидали части 1-го корпуса генерал-лейтенанта Мациевского, заменившего в должности командира корпуса генерал-лейтенанта Д.Ф. Семенова.
Аэроплан с пилотом полковником Кочуриным был неисправен, и в течение всего полета, продолжавшегося 2 часа 15 минут, механик у меня в ногах паял бензиновый бак.
Глава 6
Положение в Забайкалье
Значение армии в государстве. Организация армии и управление ею. Вовлечение армии в политику. Политические партии и эволюция их. Вождизм. Партийная диктатура. Мое решение уйти в Монголию. Соглашение с монголами. Переговоры с китайскими монархическими кругами. Международный фронт борьбы с коммунизмом. Обстановка в Забайкалье. Образование кадра Монгольской армии. Финансовая подготовка монгольской экспедиции. Трудность подготовки движения. Первые успехи Унгерна. Недоразумения между ним и монголами. Противодействие красных. Сосредоточение частей 1-го корпуса в Маньчжурии. Вынужденное изменение плана.
Аппаратом, регулирующим функции государственного организма, всегда является армия. Только правильно созданный аппарат армии может охранить базу государственного строительства как от внутренних, так и от внешних потрясений. Но сила военной организации заключается в ее дисциплине, поэтому, если армия спаяна единой волей командования и цементирована твердой дисциплиной, государство может спокойно существовать и развиваться.
Всегда и везде армия, какова бы она ни была – республиканская, монархическая или даже коммунистическая, – должна управляться единой волей. Это – общеизвестная истина, и коллективная система управления армией нигде не имела успеха. Когда большевикам понадобилось развалить старую Российскую армию, они пропагандировали коллективное управление ею, но, как только им удалось захватить власть и пришлось думать о защите ее, принципы коллективности и ставка на «сознательность» солдатской массы были немедленно сданы в архив.