О смелых и отважных. Повести
Шрифт:
Отсчитав пятьдесят ступенек, он остановился, ослабил на минуту занемевшие руки. Ветер яростно толкал в бок, задувал в ухо, в нос. Мальчишка отвернулся от ветра, вздохнул поглубже и снова полез вверх.
Скоро он перестал что-либо видеть. Кочегарка и фабричный двор остались где-то внизу, в кромешной тьме. Трясогузке показалось, что ветер несёт его между землёй и небом. Захотелось кричать, не то от страха, не то от восторга.
Когда пальцы вместо скобы ощутили верхний обрез трубы, мальчишка почувствовал огорчение.
Трясогузка нащупал громоотвод, грудью лёг на ребро трубы и чуть не сорвался. Из тёмного, пахнущего сажей жерла что-то вырвалось, стремительное и шумное, ещё более чёрное, чем ночь, больно хлестнуло его по носу и закружилось над головой с сердитым карканьем.
— У-у, дура! — вырвалось у мальчишки. — Нашла, где гнездо вить!
Вытащив из-под френча флаг и верёвку, Трясогузка начал привязывать древко к громоотводу. Новая опасность заставила его замереть. Он ещё не понял, что ему угрожает, но все его тело напряглось и сжалось в комок. Он посмотрел вниз. По трубе поднимались какое-то бесформенное чудовище. Оно было уже метрах в двух, когда мальчишка рассмотрел в темноте голову и плечи человека.
Сразу стало легче. Трясогузка не знал, что это за человек. Но все-таки не чудовище, а человек. С ним можно бороться. «Если это колчаковец, — столкну вниз!» — решил он и поджал ногу, готовясь ударить. Звякнула скоба, за которую зацепилась подмётка. Человек поднял голову. Увидев занесённую над собой ногу, он пригнулся, держась за скобу левой рукой, а правую поднял вверх. И оба застыли в неудобных, напряжённых позах. Трясогузка тупо смотрел на воронёное дуло револьвера и не двигался. Это и спасло его. Палец, нажимавший на спусковой крючок, распрямился. Дуло отклонилось в сторону.
— Трофим! — воскликнул человек. — Ведьмы тебя сюда загнали? Что тут делаешь?
— Я ж сказал: ночевать на трубе буду! — пробормотал Трясогузка, узнав Николая.
Ответ был настолько нелепый, что Николай не выдержал и расхохотался.
— Ой, уморишь! Врун ты несчастный! Замолчи, а то я упаду!
Он раскачивался от смеха из стороны в сторону, и Трясогузка испугался.
— Держись! А то и правда полетишь!
Николай перестал раскачиваться, быстро поднялся по скобам к Трясогузке.
— А по-честному — что ты делаешь тут?
Трясогузка глазами указал на флаг, трепыхавшийся у громоотвода, и объявил:
— Завтра праздник!
Николай попридержал рукой полотнище и с удивлением прочитал: «Армия Трясогузки». Другие слова были написаны мелкими буквами, и он их разобрать не мог. Мелькнула мысль, что в городе действительно существует какая-то тайная организация.
— Кто тебе приказал вывесить флаг? — строго спросил Николай.
— Кто мне смеет приказывать? — с достоинством произнёс Трясогузка. — Я — сам командир!
— Трофим! Не ври! — прикрикнул
— Я не Трофим, я — Трясогузка!
Посвистывал холодный ветер. Сквозь тучи проглянула луна. Спал внизу погруженный во тьму город. А над ним, вцепившись в скобы, висели два человека и в упор смотрели друг на друга.
Николай и верил и не верил беспризорнику. Вспомнив флажки, наивно оставленные на месте крушения, взрыв кухни, подстроенный явно неумелой рукой, он все больше и больше убеждался в том, что этот паренёк и есть Трясогузка. Ему захотелось расцеловать беспризорника. Но вместо этого он протянул руку и сказал:
— Давай лапу!
Они пожали друг другу руки, как равные. Николай был растроган.
— Будь хоть сто Колчаков! — воскликнул он. — Не победить им такой народ!
— Хоть тысяча! — небрежно бросил Трясогузка.
— Ну, а теперь снимай белый флаг! — приказал Николай.
— Не буду! — заупрямился Трясогузка. — Он не белый, на нем написано «красный»! Не видно в темноте, а днём, если грамотный, — разберешь!
— Чудак-человек! А ты спустись на землю и снизу попробуй прочитать, что на твоём флаге написано! Сможешь?
— А чего мне читать? Я и так знаю!
— А другие не знают! Посмотрят утром — белый флаг, не наш, не советский!
Трясогузка все ещё колебался.
— Давай, давай! — мягко настаивал Николай. — Время дорого! Мы другой повесим! Получше!
Он сунул руку за спину и вытащил из-за ремня короткую палку с широкой полосой красной материи, обмотанной вокруг древка. Трясогузка больше не возражал.
Когда они спустились на крышу кочегарки, Катя, дежурившая у трубы, удивилась: Николай полез один, а спустились двое.
— Смотри, кого я на небе нашёл! — сказал Николай. — Знакомься — Трясогузка!
Мальчишка покосился на девушку.
— А мы знакомы! Хитрая вы! Ловко меня провели!… Лунатиком обозвали!
— А разве ты не лунатик? — улыбнулась Катя. — Нормальные люди ночью по трубам не лазают!
— А он? — спросил Трясогузка, кивнув на Николая.
Во дворе фабрики Катя и Николай засыпали мальчишку вопросами. Но Трясогузке не хотелось раскрывать свои секреты. С трудом удалось выведать у него, что другие ребята находятся где-то у пакгауза. Николай смутно догадывался, что беспризорники торчат там неспроста.
— Не освобождать ли заложников задумали? — с тревогой спросил он.
— Наше дело! — ответил Трясогузка.
— Я пойду туда и за уши отдеру их! — пригрозил Николай, понимая, что в темноте ему никого не найти у пакгауза.
Понимал это и Трясогузка.
— Иди! — сказал он. — Без меня ничего не выйдет!
— Хорошо! Мы пойдём вдвоём, но если ты…
— Это другое дело! — согласился Трясогузка.
Николай отослал Катю в мастерскую и подтолкнул мальчишку:
— Веди!