О смелых и умелых

Богданов Николай Владимирович

Отец мой, когда ты пьешь чашечку водки,

Помни, что ты не водку пьешь, а наши горькие слезы.

При словах этой песни глаза Дэнсая блеснули, и он пробормотал:

– И все это в то время, когда я покорял для императора народы и земли...

Этот разговор совсем был неинтересен соседям, и мудрый, старый Китидзо попытался перевести беседу Дэнсая на другой лад. Он вдруг захихикал и сказал:

– Удивительные дела творятся на свете! Дэнсай вернулся из России, не покорив ее. И в то же время он не был в плену.

Хи-хи-хи! Это ли не достойно нашего внимания?!

При этих словах наступила полная тишина, как знак величайшего недоверия. Было слышно, как на криптомериях трещали цикады, а в рисовых полях начинали свои предвечерние трели болотные певуньи-лягушки.

Дэнсай прислушался к молчанию односельчан, затем потрогал на груди значки "За взятие Сингапура", "За победу на Филиппинах" и сказал:

– Быть безоружным в стране врагов и не быть в плену... Гм!.. Я бы сам не поверил такой возможности, но мудрость божественного императора не имеет границ, как и глупость простых смертных. Я был в России и строил дороги, мостил их камнем в той местности, которая звучит, как воинственный клич русских солдат: "Ура-л". Я был без оружия, а русские с винтовками. Они распоряжались - я исполнял.

При этих словах гости защелкали языками и покачали головами, выражая сомнение и неодобрение.

– И в то же время это не был плен. Нет, наши генералы объявили нам, что император отдал нас взаймы Советскому правительству. За хорошую работу на прощание русские мне подарили сапоги. Вот они, - показал Дэнсай.

Тут гости снова защелкали языками и закачали головами, но теперь они выражали крайнюю степень удивления.

– Да, да, мы были не в плену, а в гостях, так написано в приказе по славной восьмой дивизии квантунской императорской армии и подписано генералом Сумитсу. Привяжите меня к земле над ростком бамбука, и пусть он меня прорастет насквозь, если это было не так!

При последних словах глаза Дэнсая зловеще сверкнули. Но никто ему и не возразил. Только старшина сказал:

– Значит, русские не победили вас в Маньчжурии?

– Нет, они просто уничтожили тех, кто попытался против них сражаться, а остальных милостиво приняли и угостили.

– Да? Но чем же могли угостить японцев эти белые варвары?

– Рисом, уважаемые мои односельчане, рисом.

– Разве в снегах России растет рис? Это невероятно!
– раздались голоса.

Дэнсай насмешливо оглянулся.

Уже совсем стемнело, и теперь вокруг дома теснилось много народу. Мать зажгла висячую лампу, спускавшуюся с потолка. Она освещала домик Китидзо изнутри, как бумажный фонарь, повешенный между небом и водой рисовых полей. И гора, покрытая кривыми соснами, и все темные постройки растворились во мраке. И теперь, видимый отовсюду, отраженный в рисовых полях, всем сверкал и всех притягивал только этот маленький крестьянский домик, внутри которого сидел необыкновенный, потерянный и вернувшийся

сын Китидзо.

Дэнсай прислушался, как стучат по дороге деревянные сандалии спешащих его послушать односельчан, откашлялся и сказал:

– Да, у них растет рис, но они не умеют его есть.

– О-о, вы слышали - русские не умеют есть рис!

– Да, они берут его не двумя палочками, как мы, а большими ложками, вот такими.

Вытащив из-за голенища сапога, Дэнсай показал странный предмет наподобие игрушечной лодки с ручкой, и все рассмеялись.

– Ну, ну, что там еще?
– поощряли соседи.

И, боясь пропустить хоть одно слово, высокая Оеси прикрикнула на ребенка:

– Да замолчишь ли ты? Не то прибежит лягушка со стеклянными глазами и тебя первого задавит!

Ее сыну Тинтаю было уже четыре года, и он самостоятельно выбегал на большую дорогу, где не раз пугался этих страшных железных созданий.

Тинтай замолчал, засунул палец в рот.

А какой-то парень простодушно расхохотался:

– Ай-ай-ай! Чтобы есть такой штукой, надо иметь много риса!

Всех удивляла ложка. Один из соседей взял ее в руку.

– Вот чудаки! Разве можно употреблять за столом такую посудину? Да ею можно зацепить сразу все, что в чашке! Съешь все один и оставишь голодными отца, мать и тетушку с бабушкой!

Это замечание вызвало неудержимый смех. Смеялся даже полицейский, которому было приятно, что Дэнсай так потешается над русскими.

– Охо-хо, какие смешные люди! Разве можно совать в рот рис таким способом!
– сказал толстый Кихей, утирая слезинки, выступившие от смеха на его заплывших глазах.

– Теперь мне беда: я приучился есть рис такой русской ложкой... Не знаю, как я удержу теперь наши тонкие палочки, - сказал Дэнсай.

– Ого, не бойся, - ответили тут из толпы, - мы сами отвыкли от них.

– Был бы рис, а есть научишься.

– Позвольте, а разве все мои соседи не рисосеи? Разве мы не среди рисовых полей?

– Дэнсай, Дэнсай, еще про русских, это смешно!

– Хорошо. Там много смешного. Они живут как большие чудаки. У них, например, нет помещиков. Совсем нет.

– Так откуда же они берут землю?
– раздался недоуменный голос.
– Ведь ее можно доставать, арендуя у помещиков!

– Они понятия не имеют, что значит "арендовать землю".

– Вы слышали? Они не умеют даже обращаться с землей!
– обрадовался управляющий помещика.
– Недаром нас призывал император на эти пустынные пространства.

– Но эти пространства засеяны, - сказал Дэнсай, - и урожаи с них велики.

– Куда же они их девают?

– Часть государству, а остальное себе.

– А помещику?

– Так у них же нет помещиков. Вот беда. Поэтому они и не знают, куда девать урожай. Им, несчастным, поэтому и приходится иметь такие большие ложки...