О смертельных схватках и их победителях

Звездная Елена

А затем устало спросил:

— За какой Тьмой, Риаллин? — и не дожидаясь ответа пошел быстрее.

Промолчала, а затем улыбнулась, увидев Гобби, крадущегося вровень с нами на противоположном конце дороги. И как оказалось не я одна:

— В седьмом королевстве патрули некромантов прочесывают город каждые полчаса, — громко сообщил лорд Гаэр-аш.

Мое умертвие тут же перебежало дорогу и как ни в чем ни бывало зашагало рядом с охранником ректора, словно он вообще там и шел с самого начала. Но на этом воспитательный момент

не был завершен:

— Я так понимаю в таверну тебя потащил Гобби, — мрачно произнес ректор.

А мне вдруг захотелось хоть кому-то рассказать, что Гобби начал вспоминать свою прошлую жизнь! Что теперь мы знаем его имя! Что это все прорыв в некромантии, ведь память практически не возвратима, а тут… Это получается его мозг оживает! Это…

— Риаллин.

И далее менторским тоном:

— Я запретил покидать мой дом. Я объяснил, что ставки крайне высоки и я ожидаю от игроков противозаконных действий, вплоть до уничтожения членов команд еще до Мертвых игр. Что именно в моих словах стало непонятным для тебя до такой степени, что посреди ночи…

Однако я перебила ректора тихим замечанием:

— Это для вас важна победа в Мертвых играх. Для меня тоже, но в значительно меньшей степени, чем спасение Гобби.

Гаэр-аш остановился.

Затем очень медленно повернулся ко мне, сделав шаг приблизился вплотную, чуть склонился и вопросил:

— Спасение Гобби?!

Кажется, я что-то не то сказала…

— Спасение Гобби, — уже не вопрошая, утвердительно произнес ректор. — Что ж, мне следовало упокоить эту нежить с самого начала.

Я испуганно оглянулась — как оказалось Гобби уже и видно не было, мое умертвие предусмотрительно скрылся.

— Туда убежал, — добросовестно сдал охранник, указывая на ближайший переулок.

Гаэр-аш повернулся ко мне, укоризненно покачал головой и устало спросил:

— Неужели все это исключительно ради нежити?!

Я отступила на шаг, опустила голову, посмотрела на вымощенный плоским камнем тротуар, затем неуверенно спросила:

— А вы поняли, кто напал на его высочество?

— Не меняй тему разговора! — отчеканил Гаэр-аш.

Подняла голову, посмотрела на ректора. Вздрогнула под его пристальным злым взглядом, неожиданно разозлившись, выпалила:

— Забыли добавить издевательское "Любовь моя"!

Усмешка промелькнула едва заметно, а после со внезапно сузившимися от ярости глазами, Гаэр-аш шагнул ко мне, низким чувственным голосом произнеся:

— Забыл, любовь моя.

Я вздрогнула повторно, никак не ожидая, что ректор повторит это! Отшатнулась и как-то неожиданно оказалась у стены дома, мимо которого мы шли. Лорд Гаэр-аш же не отступил, он сделал еще шаг, вплотную приближаясь ко мне и совершенно игнорируя своего охранника, продолжил:

— Как и ты, любовь моя, забыла о том, что я приказал сидеть в моем, любовь моя, доме и не высовывать свой, любовь моя, самоубийственно любопытный нос!

Вжавшись в

каменную стену, нервно сглотнула и потребовала:

— Прекратите.

— Прекратить что?! — глава Некроса склонился надо мной, упираясь руками в стену по обеим сторонам от моих плеч.

— Прекратите меня так называть! — я задрожала то ли от негодования, то ли от ужаса, не могу даже понять от чего.

Усмешка, жесткая почти жестокая, и склонившись к самому моему лицу ректор издевательски напомнил:

— Ты сама просила, любовь моя, и как влюбленный мужчина я просто обязан выполнять просьбы любимой девушки, не так ли?!

Издевка в каждом слове, в каждом оттенке интонации. Я даже дрожать перестала и зло прошипела:

— Я не просила! Я напомнила о том, как вы унизили меня перед вашей бабушкой!

Слегка отодвинувшись, ректор вскинул бровь и переспросил:

— Унизил?! Любовь моя, в любви нет ничего унизительного, это так, к сведению. А что касается моей бабушки — видишь ли, любовь моя, она умеет держать как свой язык за зубами, так и свои знания артефактора в секрете. — Пауза и разъяренное: — В отличие от тебя!

Я сжалась, но вздернув подбородок выше, зло ответила:

— А ей не требуется ничего говорить — артефакты вместо украшений более чем красноречивы!

— Да-а-а, — протянул Гаэр-аш, — а святая секретность Риа Каро носит браслетики исключительно в качестве бижутерии?! Любовь моя, я бы даже поверил, может быть, не рассей ты сегодня подчиняющий поток Заэна Сорена. И если уж наказывать, то следовало бы обоих, не так ли?!

И я поняла, что он догадался на счет браслета. Но так как сказать мне на это было нечего, просто попросила:

— Не называйте меня так. Пожалуйста.

Но вместо того, чтобы успокоиться, Гаэр-аш склонился ближе и произнес в своем полуиздевательском тоне:

— Не смей сбегать из моего дома… пожалуйста. Не смей ввязываться в спасение принца седьмого королевства… пожалуйста. Не подставляйся под удар того, кто столь старательно на тебя охотится, тоже — пожалуйста. И прекрати дрожать, Риаллин, я не трону тебя и пальцем.

С этими словами Гаэр-аш оттолкнулся от стены, отошел на шаг, заложив руки за спину, постоял, глядя на взошедшую луну, и мрачно сообщил:

— Из сбивчивого диалога между принцем и Рханэ я понял, что ты самым недвусмысленным образом продемонстрировала свои выдающиеся способности в артефакторике.

Вот теперь мне окончательно захотелось сжаться в комочек и укатиться отсюда.

— Промолчать нельзя было? — ректор развернулся ко мне, в сумраке его глаза сверкнули голубым пламенем.

Судорожно сглотнув, тихо ответила:

— Но они там Эль-таим взламывали и… я же не могла не вмешаться.

— И об этом непременно нужно было сообщать словами типа — они ломают ваш Эль-таим? — гневно переспросил ректор. — Простого "Парень, тебя хотят убить" было бы недостаточно, по-твоему?!