О смысле жизни. Труды по философии ценности, теории образования и университетскому вопросу. Том 1
Шрифт:
Здесь коренится неотъемлемое право человека на воспитание и образование и смысл их: здесь через систему педагогики открывается один из выходов в практическую действительность. Здесь именно находит свое оправдание та цель, которая ставится педагогике; она заключается в следующем: воспитать и образовать цельную личность. Раскрывая содержание этого понятия, мы приходим к выводу, что педагогика должна теоретически указать и практически провести средства и пути к воспитанию и образованию человека, как телесно и духовно, всесторонне индивидуально развитой, сильной, жизнеспособной социальной, самодеятельной, культурно-творческой силы. Отсылая читателя, интересующегося подробным обоснованием этого положения и всех вытекающих из него педагогических следствий, к нашим трудам по педагогике [1091] , мы здесь ограничимся только общими указаниями на педагогические следствия из нашего мировоззрения. Это, с нашей точки зрения, тем более оправдано, что хотя педагогическая колея не единственный просвет из нашей теории в практическую жизнь, но в педагогике
1091
См. педагогические труды проф. М. М. Рубинштейна: Очерк педагогической психологии в связи с общей педагогикой. 4-е изд. М. 1927; Семейное или общественное воспитание. 2-е изд. М. 1918; Эстетическое воспитание детей. 3-е изд. М. 1924; Платон-учитель. 1920. Иркутск; Основы трудовой школы. 2-е изд. Чита. 1921; История педагогических идей. 2-е изд. 1922. Иркутск; Проблема учителя. М. – Л. 1927; Половое воспитание с точки зрения интересов культуры. М. – Л. 1926; Психология, педагогика и гигиена юности. М. 1926 и др.; Журнальные работы в «Вопросах философии и психологии» и «Вестнике воспитания»; См. также сборник: Трудовая школа в свете истории и современности. Под ред. М. М. Рубинштейна. Л. 1925.
В самом деле. Должен быть человек как существо не только животное, большее, чем животное. Это ясный вывод из всех наших размышлений. Оставаясь на почве голого естества – что для нас возможно только искусственно, – мы уже не вправе претендовать для человека на какие бы то ни было преимущества перед другими животными. В сохранении homo sapiens не больше смысла и оправдания, чем в сохранении любого зверя – у него не больше права на насыщение и жизнь, и весь вопрос должен свестись просто к голой силе и борьбе за существование, обычной для всех разновидностей животного царства. В этой же плоскости оказались бы и педагогические интересы: они целесообразны относительно, применительно к стремлению к самосохранению данной животной особи, но и то не все и не во всем. Вопрос о культуре должен отпасть тогда совершенно; в медведе и волке тогда не меньше смысла и оправдания, чем в человеке, с тою только разницей, что человек только куда более опасный хищник и соперник, чем его животные собратья, потому что только он homo faber, т. е. владеет орудиями и способен создавать новые.
Но уже этим сказано, что он не только животное: как мы стремились показать, в самом своем естественном животном стремлении быть и жить он выходит на путь сверхъестественного, культурного претворения действительности и находит подлинное царство человека в высшем смысле этого слова. В логическом и императивном следствии «должен быть человек», как скрытая предпосылка, живет мысль, что и может быть человек; это значит, что в нем должны быть вскрыты во всю глубь и ширь борец (естество) и творец (культура), хотя нужно подчеркнуть, что наше раздельное указание этих сторон в нем не должно быть понято как утверждение их действительной разобщенности; наоборот, мы подчеркиваем, что это не слагаемые, а элементы, т. е. что они получены путем искусственного выделения ради теоретических интересов. В аспекте «философии человека», как и в свете подлинно жизненного взгляда, человек как объект воспитания должен быть взят весь, во всех его сторонах – так, как берется полная человеческая личность. Узость старой точки зрения заключалась в том, что она мыслила совершенство и совершенствование индивида этически, меж тем как оно должно быть расширено до своих живых пределов – до понимания и внимания ко всей личности развивающегося человека. Воспитание и образование и должно углубленно и всесторонне раскрыть все возможности в этих двух направлениях в человеке. В главе о личности мы отметили четыре точки зрения, с которых может быть охвачена вся полнота и глубь выявлений человека: это взгляд на него как на: 1) дитя природы, естества; 2) индивидуальность; 3) члена социальных образований; 4) сочлена культуры. Здесь нам остается только добавить некоторые пояснения.
В императиве «должен быть человек» прежде всего санкционируется его бытие, как животного, как естественной базы, и к педагогике предъявляется требование воспитать его жизнеспособность, иначе исчезает и все остальное. Таким образом вырастает как первая необходимая задача воспитать здоровое, сильное, стойкое, жизнеспособное тело. В этой, с точки зрения многих, прозаической задаче сразу обнаруживается увлекательная черта выхода за голо животные задачи – в том, что здоровье, сила, стойкость, ловкость и т. п. физические свойства отливаются неизбежно в требование преодоления нескладности и воспитания гармоничного, физически красивого существа. Рядом с этим становится задача воспитания жизнеспособности в том направлении, на которое неоднократно указывал наш труд: человек должен научиться чувствовать себя в этом мире и с естественной точки зрения в родной сфере; он должен воспитаться так, чтобы не подымать безнадежного бунта против природы, не искажать жизни нездоровым неприятием неизбежных естественных актов и только стремиться подчинить их культуре и претворить, поскольку это возможно. Так, например, мы должны научиться встречать смерть как естественное явление, борясь с нею там, где она является результатом противоестественности и теневых сторон культуры, т. е. лже-культуры; так мы должны естественно принимать целый ряд физиологических функций и не пытаться презирать себя за них; так женщину надо научить сознавать и ощущать необходимый акт деторождения, вынашивания и кормления как нормальный, не только не подымая бунта против него как против «состояния животности»,
Само понятие личности вскрывает и обосновывает для нас и другую великую педагогическую задачу, ясно вытекающую также из предыдущего положения. В понятии личности лежит деятельность, осуществление ее свободы в указанном нами раньше смысле. Таким образом в принципе «должен быть человек» выражено не только безусловное право человека на деятельность и труд, но и безусловная задача воспитать его к деятельности и труду, что может быть дано именно деятельностью и трудом. Отсюда в частности вытекает великое воспитательное значение организованного труда вообще и трудовой школы в частности. Эта задача вполне гармонично сочетается с первой, потому что в обоих идет речь об одной цели, только взятой с разных сторон; и там, и тут, кроме того, идет речь о своего рода языческой черте – о повышении воспитанием деятельности и влечения к труду, интенсивного чувства энергии жизни и радости от борьбы как необходимая мера против квиетизма, этого настроения угасающей жизни.
Несколько ранее мы отметили, как мы последовательно приходим к императиву, приведенному нами в той форме, какую ему придал Риккерт. Продолжая его в педагогику, мы таким образом из веления «должен быть человек» последовательно выводим педагогическое задание всестороннего воспитания человека, стремясь раскрыть всю его положительную индивидуальность, оздоровленную воспитанием широких социальных черт. Пусть культура наша в данное время все еще далека от гармоничного сочетания индивидуальности и социального характера; в принципе, как мы это стремились показать [1092] , нет никаких оснований противопоставлять их друг другу; наоборот, мы убеждаемся, что они обусловливают друг друга. Борясь за свою индивидуальность и развитие ее, каждый человек имеет не только право на это, но он должен бороться за нее и в социальных, и в культурных интересах. Поэтому педагогика должна воспитанием помочь вырастить и гармонизовать эти стороны.
1092
В данном труде и в Очерке педагогической психологии в связи с общей педагогикой. 4-е изд. 1927. Гл. I. § 10.
Это тем более возможно, нужно и важно, что таким путем в разнообразии индивидуальностей, в богатстве различных интересов и стимулов обосновывается и углубляется взаимный интерес и связь, а не в одинаковости, как это утверждается общепринятым мнением. Так вырастает задача на индивидуализированных путях воспитать чувство всеобщей связи и взаимной заинтересованности, которая в конечном счете должна отлиться в тепле чувства и волевых стремлений в мощное чувство любви к человечеству, жизни и миру. Воспитание этой широкой и углубленной любви есть одна из величайших задач педагогики, ибо «если я говорю языками человеческими и ангельскими, но любви не имею, то я медь звенящая или кимвал звучащий. Если имею дар пророчества и знаю все тайны, и имею всякое познание и всю веру, так что могу и горы переставлять, но не имею любви, то я ничто», я бесплоден и холоден, как смерть, – тогда нет и не может быть места творчеству и смыслу… Эта великая любовь в сущности и должна устранить «клеветников на мир», о которых с таким пламенным негодованием говорил Ницше.
В эту проповедь любви и ее воспитания должна быть внесена коренная поправка, которая напрашивается сама собой, хотя она для многих на первый взгляд может прозвучать диссонансом. Воспитание всеохватывающей любви и чувства всеобщей связи не должно вырождаться в культуру пассивности и сентиментализма. Мы уже отметили, что подлинная любовь – любовь деятельная; она может и должна подвинуть на борьбу за любимое, но и против нелюбимого. Любит по настоящему только тот, кто умеет и ненавидеть, кто готов к бою за свой идеал. Таков жизненный пафос, и человеку в его мире, мире противоположностей надо уметь выбирать и отстаивать ценное, но и бороться одухотворенно против неценного. Плоха воинственность только нападающая; защитная же воинственность не только непредосудительна, но она должна тщательно воспитываться для службы идеальным ценностям. Недаром человеку доставляет радость только то, что он берет борьбой и усилием, что он берет с бою; но для борьбы и успеха нужно любить одно и так же сильно ненавидеть и не желать другого. И воспитателю надо пробудить в воспитанниках не только любовь в прямом смысле, но надо познакомить детей с пафосом негодования, с пылом воинственности на борьбе со злом, ложью и их носителями. Должна быть воспитана мужественная воля творца и борца.
Только на этом пути самодеятельности и борьбы может быть выкована личность, способная творить жизнь и создавать сущность и смысл. Только так человек может найти себя самого, раскрыть эту одну из величайших тайн, стоящих перед ним; ибо тайна эта открывается только тому, кто рвется к ней, воюет за нее и покупает ее своими ранами и страданиями, иначе человек сам себя не узнает и уйдет из жизни, унося с собой невскрытой и бесплодной свою тайну. Человек рождается только в самодеятельности, труде и борьбе, потому что он никогда не бывает дан в готовом виде, он всегда задача.
Так обосновывается педагогическая трудовая система.
Таким путем открывается и еще одна педагогическая перспектива: найти себя значит создать свою личную устойчивость, самодовление, – то зрелое равновесие, которое впервые гарантирует осуществление лозунга «быть на своем месте» и полный размах и глубь свободы, этой подлинной сердцевины личности. Плод этот зреет также постепенно и должен культивироваться с детства. Только отсюда открывается широкий горизонт господства и над собой, и над вещами, что неразрывно в конце концов связано друг с другом.