О, Солон!
Шрифт:
Но прежде мне бы хотелось обрисовать атмосферу всевластных собраний народа в этот новый период истории Афинской демократии. Засилие демагогов порождает политическую апатию. Общественная активность наиболее дееспособного среднего слоя афинян падает. Многие уклоняются от участия в Народных собраниях. У Аристофана в «Ахарнянах» (425 г.) есть упоминание о том, что стражники загоняют на собрание народ кнутами. Значительная часть граждан, присутствующих на Народном собрании, — лишенные определенных занятий неимущие горожане. Привыкшие обманывать и быть обманутыми, не способные разобраться в обсуждаемом вопросе, они склонны подозревать в скрытом умысле каждого, кто пытается убедить их в чем-либо. Примеры поспешных, безответственных, продиктованных слепым раздражением решений народа нам встретятся в ближайшем будущем. Царившая на собраниях атмосфера недоверия и чрезвычайной подозрительности хорошо видна из выступления некоего Диодота в 427 г. по поводу наказания митиленцев (об этом собрании я еще расскажу). Фукидид так передает его речь:
"… Если кто-либо дает хороший совет, но при этом возникает подозрение, что он соблюдает тем самым свои личные интересы, то мы готовы ради этого недостоверного подозрения лишить государство явной выгоды. Дело дошло до того, что даже наилучший совет, если он высказан прямо без риторических ухищрений, вызывает
Не искушенные в риторике, демагоги шли по другому пути. Они старались не столько убедить, сколько увлечь народ эмоционально, заразить толпу собственной экзальтацией. Как раз Клеон и ввел новую манеру выступлений перед народом, столь непохожую на величественную сдержанность Перикла. По свидетельству Плутарха:
"Клеон перестал соблюдать всякие приличия на возвышении для оратора: он был первым, кто, говоря перед народом, стал вопить, скидывать с плеч плащ, бить себя по ляжкам, бегать во время речи…". (Никий, VIII)
Особенно ненавидел Клеона Аристофан. Ему, и вообще демагогам, он дает уничтожающую характеристику в комедии «Всадники», поставленной в 424 году. Действующие лица комедии: Народ афинский — дряхлый старик и его рабы. Старые — Никий, Демосфен и новые — Кожевник (Клеон) и Колбасник. Хор всадников — знатных юношей. Вот краткое содержание комедии: Сначала Никий и Демосфен рассказывают зрителям, как новый раб, Кожевник, обманывает Народ. Потом является Кожевник и Колбасник, препираются между собой и с хором. Затем оба бегут в Совет пятисот. Колбасник, вернувшись, рассказывает, как склонил Совет на свою сторону. Потом является Народ, и оба соперника стараются завоевать его расположение. Они поносят друг друга, читают прорицания и потчуют Народ яствами. Под конец Колбасник показывает, что его корзина пуста — он все отдал Народу, а Кожевник, как оказывается, многое припрятал для себя. Народ забирает у Кожевника венок и отдает его Колбаснику. В финале является вываренный в кипятке, украшенный и помолодевший Народ. Колбасник подносит ему мир на тридцать лет. Процитирую некоторые места из комедии ради, пусть пристрастного, но сочного представления атмосферы Афин той поры.
Демосфен (зрителям) о Клеоне и народе:"Итак начну! Хозяин с ним один у нас,Бобов грызун сварливый, привередливый,Народ афинский, старикашка глухонький.(Черные и белые бобы раньше использовали при тайном голосовании.)
На рынке прошлом он себе раба купил(Рабы Народа — стратеги (Никий, Демосфен). Клеон был избран стратегом в 424 году)
Кожевника, рожденьем пафлагонца. ТотПройдоха страшный, негодяй отъявленный.Нрав старика тотчас же раскусить сумелКожевник наш и стал ему поддакивать,Подкармливать словечками лукавыми,Подмасливать и льстить: "О государь Народ!Одной довольно тяжбы, отдохни теперь!Поешь, попей, а вот тебе три грошика!(По инициативе Клеона плата в гелиее была увеличена с одного до трех оболов за заседание (в 425 г.))
Под розги подведет, а после бегаетПо дворне и орет, и взяток требует:"Видали вы, как Гила нынче высеклиИз-за меня? Послушными не будете —Помрете все!" И мы даем, а как не дать!Не то такого влепит подзатыльникаХозяин, что в овчинку свет покажется".На орхестре хор всадников гонит Кожевника:
Кожевник:"О старейшины, о судьи! Трехгрошовые друзья!Я ли правдой и неправдой не растил вас, не кормил?Помогите, избивают заговорщики меня".Предводитель полухория:"И за дело! Ты ведь общий жрешь без жеребьевки пай!Ты ведь щупаешь, как смоквы, у ответчиков бока,Что, созрели уж для взятки или пусть еще растут.Ты ведь ищешь среди граждан побогаче дурачков,Почестнее, поглупее выбираешь простака,С херсонесского надела вызываешь и в судеМигом скрутишь, на лопатки опрокинешь и с сумойПустишь по миру скитаться. Всем давно ты омерзел".Диалог Демосфена и Колбасника. Демосфен, согласно пророчеству, предрекает своему собеседнику власть в Афинах:
"Демосфен — Внизу людей ты видишь сотни, тысячи?Колбасник — Конечно, вижу.Демосфен — Всеми будешь ты владеть.И рынком, и собранием, и гаванью.Вертеть Советом будешь и стратегов брить,Судить, рядить и девок в Пританей водить.Колбасник — Все я?Демосфен — Все ты! Да видишь ты не все еще!Сюда, повыше на лоток вскарабкайся!Теперь ты видишь море, острова на нем?Колбасник — Все вижу.Демосфен — Барки, корабли с товарами?Колбасник — И барки вижу.Демосфен — Как же не счастливчик ты?Теперь окинь-ка правым глазом Карию,А левым Карфаген.Колбасник — Глаза я вывихну!И, верно, уж косое счастье ждет меня.Демосфен — Тобою будет все это распродано!Все сбудется, как говорят гадания.О человек могучий!Колбасник — Только как же такЯ человекомВ споре с Колбасником Кожевник (Клеон) достаточно откровенно описывает свою деятельность, оправдывая ее, как полагается, интересами Народа и своей любовью к нему:
Кожевник:О Народ! Как же может другой гражданин тебя жарче любить и сильнее?Ведь с тех пор, как сижу я в Совете, казну я деньгами наполнил доверхуЯ одних заморил, а других задушил, запугал, обобрал и опутал,Никого не жалел я из граждан, тебе одному угодить помышляя.Монолог Колбасника, где он рассказывает, как овладел Советом, мало что добавляет к облику демагога, зато в нем едко высмеивается заседание Совета пятисот. Конечно, это — гротеск, но приняли его афиняне одобрительно, и никто не потребовал прекратить спектакль, как было в случае с Еврипидом. Так что сходство с действительностью мы вправе предположить.
"Колбасник:Рассказа стоит, право, происшествиеБегом сейчас же я догнал Кожевника.Придя в Совет, лавины слов грохочущихМетать он стал на всадников, в измене ихИзобличая; скалы выворачивая,Пугая, громыхая, убеждая всех.Совет такой кислятины наслушавшись,Насупил брови грозно, набок рот скривил,Сидел горчицы горше. Чуть заметил я,Что речью он опутан клеветническойИ дерзкими обманут ухищреньями,Взмолился так: "О Бесы плутен, Жулики,Ты Дуриндас, вы, Надувалы мелкие,Ты, Рынок, ум и сердце воспитавший мой, —В меня вселите наглость! Речь проворнуюГолос зычный и бесстыдный дайте мне!"Усердно так молился я, и справа тутПрогрохотал вдруг некий муж, обклавшийся.Я принял добрый знак с благоговением,Решетку задом выставил и заоралЧто было сил: "О граждане! Я с добрымиПришел вестями. Первым рассказать хочу.С тех пор вот, как война на нас обрушилась,Сельдей на рынке не видал дешевле я".Тут лица тотчас же у них разгладились,И был увенчан я за вести добрые.И внес я снова предложенье тайное:"Дабы за грош купить селедок дюжину, —Конфисковать все миски у горшечников".Рукоплескать мужи Совета началиИ, рот разинув, на меня уставились.Кожевник это видит. Тут уж понял он,Какою речью угодить советникам,И внес такое предложенье: "Граждане!Мне справедливым кажется на радостях,В знак благодарности за вести добрыеСто телок в жертву принести владычице".Тут вновь Совет к нему склонился милостью.Но одолеть навозом я не дал себя.Второю сотней телок обогнал его,Да Артемиде коз к тому же тысячуЗарезать предложил, когда за грош одинСнеточки продаваться станут сотнями.И вновь Совет склонился одобрительноКо мне. А тот, заслышав это, вздор такойЗаговорил, что стражники с пританамиЕго стащили силой. А советникиВскочили с мест и о сельдях заспорили.А тот их просит подождать немножечко:"Послушайте посла из ЛакедемонаПринес он снова предложенья мирные".Те заорали как один: "Ну нет, дружок.Прослышали враги, что нынче дешевыУ нас селедки, мира захотелось им.Нам мир не нужен. Дальше пусть идет война!Пританы, распустить Совет!" И в стороныЧерез канат попрыгали. На рынок тутЯ побежал и все, что было, луковицИ зелени скупил. Когда ж к сельдям ониПриправ искали, даром их попотчевал.Они тут захлебнулись в благодарностях,Задохлись в лести, в похвалах рассыпались.И так-то вот за луку горсть и зелениСовет принес я скрученным и связанным".