О Сталине с любовью
Шрифт:
«Светлый путь»… Больше ни в одной картине не снималась я с таким настроем, с таким воодушевлением… Иногда, уже сейчас, по прошествии многих лет, пересматривая эту картину на даче, нахожу в Тане Морозовой все больше и больше сходства со мной. Если мои воспоминания когда-нибудь будут опубликованы, то лучше названия, чем «Светлый путь», для них не придумать. Никакого пафоса. Никакого притворства. Никакого кокетничанья. Да и какой смысл мне кокетничать перед собой? Оглядываясь назад, я могу сказать, что жизнь моя, при всех невзгодах, выпавших на мою долю, была светлой, яркой, радостной. Настоящий Светлый путь.
Ноябрь 1940-го
В тот месяц я получила сразу два предложения из двух разных театров, но была вынуждена отказаться от обоих. У нас с Г.В. намечались грандиозные планы, которым не суждено было осуществиться — им помешала война. Г.В. тогда неожиданно для себя самого увлекся творчеством
139
Александр Романович Беляев (1884–1942) — советский писатель-фантаст, один из основоположников советской научно-фантастической литературы. Среди наиболее известных его романов: «Голова профессора Доуэля», «Человек-амфибия», «Ариэль».
140
Небольшая неточность — Александр Беляев жил в то время не в Ленинграде, а в Пушкине (бывш. Царское Село) под Ленинградом.
Мне больше по душе был «Продавец воздуха», и я убедила Г.В. остановиться на нем. Сюжет «Властелина мира» не очень-то годился для комедии, и вообще эта повесть не подходила для экранизации по разным причинам. А «Продавец воздуха» подходил замечательно. И название звучное, комедийное. Продавать воздух — это же так смешно, с точки зрения советского человека.
— Фантастику будем снимать с Тиссэ! — заявил Г.В. и договорился с ним.
Жаль, что тогда не получилось картины. Сейчас уже не ее время. Впрочем, иногда несбывшееся — к лучшему [141] . Да и не бывает у творческих людей так, чтобы исполнялись все планы без исключения. Что-то исполняется, а что-то нет, но у по-настоящему одаренного человека, ничего не пропадает впустую. Нереализованная идея может «переродиться» в нечто новое, стать почвой для других идей. Кое-что из задумок, касавшихся постановки «Продавца воздуха», Г.В. использовал в других картинах.
141
Намек на обстоятельства, касавшиеся Александра Беляева. В начале войны болезнь помешала ему эвакуироваться. Беляев с семьей оказался на оккупированной немцами территории и умер в оккупации. Отказ от эвакуации мог бы быть поставлен Беляеву в вину и привести к запрету картины, снятой по его сценарию.
Тему нужности фантастики мы однажды обсуждали со Сталиным. В то время бытовало мнение о том, что фантастические произведения не нужны, что они вредны, поскольку уводят от реальности. Сталин же считал, что фантастика фантастике рознь. Если в произведении рассказывается о светлом будущем, если оно побуждает к изобретательству, намечает пути развития науки, то такая фантастика, безусловно, нужна, потому что она полезна.
— Сам я когда-то в молодости читал Жюля Верна, — сказал Сталин, — а некоторые товарищи увлекаются им до сих пор.
Имен Сталин не назвал. Впоследствии, на одном из приемов, я случайно узнала, что поклонником творчества Жюля Верна является Ворошилов.
В то время как раз вышла книга Адамова «Тайна двух океанов», которую даже я, не будучи любительницей приключенческой литературы, прочла с удовольствием.
К фантастике (отчасти не в той степени, как в произведениях Беляева) Г.В. вернулся после войны, в «Весне». В какой-то мере это была фантастика для всей съемочной группы — нет войны, красивая уютная Прага, прекрасная, оборудованная всем необходимым киностудия «Баррандов» [142] … Я так долго не могла привыкнуть к тому, что война закончилась. Парадокс — так ждала конца войны и так долго не могла привыкнуть, перестроиться на мирный лад. «Заморозила война мою душу» — не помню, кому принадлежит это выражение, услышанное мной по радио, но оно очень точно передает то, что я тогда испытывала. Долго, очень долго оттаивала моя душа.
142
Фильм «Весна» снимался на чешской киностудии «Баррандов» (Barrandov Studio),
Бывают настоящие драмы — роковые стечения обстоятельств, буйство страстей, неразрешимые противоречия. А бывают и «драмочки» (так я их называю). Что бы плохого ни случилось в моей жизни, всякий раз пытаюсь убедить себя в том, что это не драма, а всего лишь «драмочка». Даже шутливую песенку придумала: «А у нашей дамочки снова нынче «драмочки»!». Только уход кого-то из близких мне людей никогда не называю «драмочкой», язык не повернется. Уход человека, потеря близкого друга, это всегда Драма с большой буквы, невосполнимая утрата. Была бы волшебницей, сделала бы так, чтобы люди не болели и не умирали.
Двое мужчин сыграли главные роли (если так уместно выразиться, но как иначе, я не знаю) в моей жизни — Сталин и Г.В. Г.В. и по сей день продолжает играть эту роль. Нет, наверное, я выразилась неверно. До сих пор в голове вертелась всякая чепуха, вроде «оставили яркий след» и т. п., а сейчас, стоило только мне написать предыдущее предложение, как на ум пришло более правильное выражение — только эти два человека значат для меня больше, чем все остальные. Каждый по-своему, ведь они такие разные, совсем непохожие. Ничего общего, кроме одной черты — бездны внутреннего обаяния. Обаяние, мужское, человеческое обаяние, это очень важное качество. Не красота, а именно обаяние. То, что привлекает людей, заставляет обратить внимание, вызывает расположение.
Обаяние Сталина было обаянием вождя. Мудрый, величественный, великий и вместе с тем очень простой, искренний человек. Он очень сильно менялся, когда мы оставались наедине. Снова не могу подобрать подходящего слова. Не сбрасывал маску, нет, масок у него никаких не было, а просто менялся, становился другим, в то же время оставаясь самим собой… Не могу объяснить более точно, да и незачем, наверное, объяснять. Это мое сугубо личное впечатление, оно мое, и только мое, мое и ничье больше. Люди уходят, покидают нас, нам остаются воспоминания, впечатления, фотографии, письма… Как же страшно терять тех, кто тебе близок! Невосполнимость этих потерь угнетает неимоверно!
Фотографии… Письма… У меня нет ни одной нашей фотографии со Сталиным, нет ни одного письма. Есть только один-единственный листочек, на котором Его рукой написано по-грузински мое имя. Однажды пришла мне в голову такая блажь — спросить, как имя Любовь пишется на Его родном языке. «Как слышится, так и пишется, — улыбнулся Он, — только без мягкого знака». Взял чистый лист (бумага и карандаши у него были повсюду, во всех комнатах — так же, как и у нашего Ю.А. [143] ) и написал красивой вязью мое имя. Я сохранила этот листочек на память. Памятные вещи, предметы, ценны не сами по себе, а ценны тем, что помогают нам вернуться в прошлое, побуждают вспомнить, пережить заново.
143
«Наш Ю.А.» — это Юрий Александрович Завадский (1894–1977) — советский актер и режиссер, педагог. Коллекционировал карандаши, имел привычку рисовать при каждом мало-мальски удобном случае. Был главным режиссером Театра имени Моссовета. В 1947 году Любовь Орлова выступила в спектакле Театра имени Моссовета «Русский вопрос» в роли Джесси, а в 1955 году была приглашена в труппу театра и играла в спектаклях: «Сомов и другие» (Лидия), «Лиззи Маккей» (Нора, Лиззи), «Милый лжец» (Патрик Кэмпбэлл), «Странная миссис Сэвидж» (миссис Сэвидж).
Спроси меня кто: «Каким был Сталин?» — и я затруднюсь ответить на этот простой вопрос. Но если спросить меня о Г.В., то я отвечу не задумываясь. И дело не в том, что с Г.В. мы живем вместе и не в чем-то другом дело. Просто есть люди, которые мне понятны, которых я знаю, а есть такие, которых я понять так и не смогла. Несмотря на все мои желания и старания. Понять Сталина? Узнать его так, как я знаю Г.В.? Нет, это невозможно. Слишком уж огромного, необъятного масштаба личность. Я знала Его только с одной стороны, успела разглядеть только одну грань. Но всегда чувствовала, ощущала, что этих граней в нем великое множество. Со мной он таков, с другими совершенно иной. «Лицом к лицу лица не увидать, большое видится на расстоянье» [144] , — сказал поэт. Именно так — на расстоянье, сквозь годы, можно понять личность Вождя, даже не понять, а хотя бы ощутить ее масштаб. Сравнения? С кем ни сравнить Сталина, сравнение неизменно будет в Его пользу. Что бы сейчас ни говорили некоторые.
144
С.А. Есенин. «Письмо к женщине».