О тебе и обо мне. Рассказы
Шрифт:
Уволенный управляющий шел домой с крепким желанием напиться, когда оторвавшаяся сточная труба аварийного дома упала ему на голову. Деньги, «заложенные на ремонт дома и озеленение участка», озеленили карманы руководителей управы.
Новый владелец будки пожамкал с утра упругий зад своей новой продавщицы, выкурил первую сигарету, бросил окурок, но тот, не долетев до земли, был подхвачен ветром, оказавшись у стенки ларька.
Пропитавшиеся жидкостью для розжига доски вспыхнули на летней жаре пионерским костром.
– Ой… – сказала обладательница
– Да твою дивизию!.. – отвесил губу новый владелец.
– Да твою ж налево! – заорал подбежавший громила – тот самый, в кожаной куртке, что вместе с главой управы выселял Розу – понимая, что зря с вечера припрятал в палатке посылку из Афганистана.
Из-за внезапных убытков местные управители бандитского порядка увеличили дань для таксующих, и Давид немедленно выставил квартиру на продажу, намереваясь отбыть в солнечный край уже не на десять дней, а навсегда.
Виолетта Даниловна причитала, соглашалась только на отпуск, но заграничный паспорт себе все же выправила, сокрушаясь, что на фото совсем не похожа сама на себя.
Дачу Роза продать не смогла: оказалось, что земля, которую получили ее родители еще при Хрущёве, принадлежит району, а не садовому товариществу, а сам домик имеет цену, близкую к нулю.
– Нет времени разбираться с этим, – заявила Роза и выставила на продажу квартиру.
Решили уезжать поочередно. Понятно было, что Виолетта с ее неуверенностью настроена не слишком серьезно. Давид все время где-то пропадал, заскакивая обменяться новостями, но больше мычал, пережевывая ужин.
Розе удалось продать квартиру, на все деньги купить долларов, набить ими поясную сумку и собрать небольшой чемодан. За время утомительных сборов она заметно постройнела и похорошела.
Давид должен был приехать следом, как только решит вопрос с жильем.
Они скомканно попрощались в аэропорту и Роза двинулась в сторону развитого Запада.
Первый контроль был позади. Роза сдала багаж и отправилась в зал ожидания перед таможней. На втором контроле розовощекий таможенник с ледяными глазами спросил, сколько она везет с собой наличности, и Роза честно ответила, что пятьдесят тысяч долларов.
– Задекларировать можно только десять, – сказал таможенник. Он протянул руку к ее поясной сумке, медленно расстегнул и вытащил деньги.
– Вы что? Вы же грабите меня! Я же могу задекларировать десять тысяч… – Роза хватала ртом воздух.
– Вызвать милицию?
– Нет, нет… но можно же как-то решить?
– Можно.
Так же бесцеремонно и нагло он отсчитал пятьсот долларов, вложил ей в ладонь и скрылся за темной дверью подсобного помещения.
В самолет Роза садилась в полуобморочном состоянии, пытаясь унять лягушачье трепыхание сердца. На утраченные деньги она рассчитывала приобрести скромное жилье и перебиться первое время, пока не придумает, что делать дальше.
Из аэропорта Барселоны Роза позвонила из автомата Виолетте и все
– Возвращайся, возвращайся! – закричала Виолетта.
– Мне некуда, – ответила Роза и повесила трубку.
Первые десять дней она жила в заранее оплаченном скромном хостеле с душной комнаткой и крошечной кухней. Не сразу поняла, что в проживание включено трехразовое питание, и почти ничего не ела, чтобы экономить. На третий день к ней подошел официант из кафе при хостеле и сказал, что еда входит в стоимость:
– Надо есть, дорогая, пожалуйста.
Он усадил ее за стол и налил терпкий холодный гаспачо.
Роза, робко взяв ложку попробовала суп и застонала от удовольствия:
– Gracias…
– Не за что, не за что… – Официант был рад, что наконец-то грустная женщина из пятнадцатого номера немного поела.
После с помощью словаря и пантомимы она рассказала ему свою историю и получила первую нелегальную работу – мыть посуду и чистить овощи.
Виолетта собирала чемодан, чтобы лететь спасать Розу. Она наорала на Давида, когда тот позвонил, потом разрыдалась и рассказала о несчастьях подруги.
Давид перед этим продал квартиру, положил деньги в банк и договорился с другом, что на следующий день тот поможет купить доллары и сопроводит до дома вместе со знакомым ментом, который со своих брал по-божески.
Наутро у банка оказались опечатаны двери. Давид стоял перед ними еще неделю вместе с такими же обманутыми вкладчиками; не желая верить в то, что все потерял. Потом решил продать «Жигули», купить билет и ехать к Розе.
Виолетта вздохнула, сняла свою квартиру с продажи и выкрасила седину в черный цвет. Она согласилась съездить с Давидом в Испанию только на десять дней.
Роза тем временем после регулярных заплывов в море подзагорела, заметно окрепла на местных фруктах и стала получать удовольствие от происходящего. Она даже выучила несколько обиходных фраз на испанском.
Когда потные и усталые Давил и Виолетта ввалились во двор хостела, Роза разговаривала с горничной и заливисто смеялась, уперев руки в бока, закидывая голову и притоптывая ножкой об пол.
– Здрасти-приехали… – прокомментировал Давид.
Узнав об истории троицы, местные закатили вечеринку и утром Давид проснулся с похмельной головой на пышной груди Розы. Как выяснилось, Роза музыкально храпит.
Виолетты нигде не было видно. К обеду она вернулась с опухшими от поцелуев губами и слегка подшофе.
– Вы будете смеяться, – икнув, объявила она, – но я встретила свою любовь!
Поздравивший ее Давид поинтересовался, где сумочка с их деньгами и обратными билетами.
– Ой, я, наверное, оставила ее у Хосика, – призналась Виолетта. – Я сейчас пойду и заберу не волнуйтесь!
Никто и не думал волноваться, но тут Виолетта поняла, что не помнит, куда идти.