О трагическом чувстве жизни
Шрифт:
Право и обязанность - это юридические понятия, а не религиозные чувства. Тогда как христианскими категориями являются благодать и самопожертвование. И словосочетание «христианская демократия» - такая же бессмыслица, как «сапоги всмятку». Может ли быть христианином тот, кто устанавливает тиранию, или тот, кто поддерживает демократию или борется за гражданские права? Христианин как таковой не имеет ко всему этому никакого отношения.
Однако если христианин это человек, живущий в обществе, человек гражданский, гражданин, то каким же образом может он оставаться в стороне от общественной и гражданской жизни? Христианскость требует от него предельного одиночества; идеал христианскости - монах, который оставил отца и мать, братьев и сестер ради Христа, который никогда не создаст семьи, никогда не станет мужем и отцом. Увы! Если мы не хотим, чтобы род человеческий прекратил свое существование, если мы исходим из того, что христианство, в смысле социального и гражданского сообщества христиан,
Не может осуществиться в истории то, что по самой сути своей является антиисторическим, то, что является отрицанием истории. Что-нибудь одно: либо воскресение плоти, либо бессмертие души, либо Слово, либо Буква, либо Евангелие, либо Библия. История погребает своих мертвецов, чтобы жить за счет них. В истории правят мертвые, тогда как Бог Христа не есть Бог мертвых, но живых.
Чистое христианство, христианство евангельское, ищет вечной жизни вне истории, и встречается лицом к лицу с безмолвием вселенной, наводившим ужас на Паскаля, жизнь которого была христианской агонией.
А между тем, история это мышление Бога на земле людей.
Иезуиты, эти слабоумные дети Игнатия Лойолы, болтают о социальном царстве Иисуса Христа и с этим политическим критерием берутся решать политические и социально-экономические проблемы, пытаются оправдать частную собственность, например. А Христос не имеет ничего общего ни с социализмом, ни с частной собственностью. Точно так же как ребра божественного антипатриота, пронзенные копьем, из которых истекли кровь и вода, заставившие уверовать римского сотника {360} , не имеет ничего общего со Святым Сердцем Господним {361} иезуитов. Тот солдат был - конечно же!
– слеп, и он прозрел в тот самый миг, когда его окропила кровь того, кто говорил, что Царство Его не от мира сего.
360
Ребра божественного антипатриота, пронзенные копьем - «Но один из воинов копьем пронзил Ему ребра, и тотчас истекла кровь и вода» (Иоанн XIX, 34) «Сотник, стоящий напротив Его, увидев, что Он, так возгласив, испустил дух, сказал: истинно Человек Сей был Сын Божий» (Марк XV, 39).
361
Святое Сердце Господне - почитание сердца Иисусова в католической церкви установлено в конце XVII в. Основанием для него послужили видения Маргариты Алакок, монахини из монастыря в Пар-ле-Мониаль, описавшей эти видения. Первое общество св. Сердца Иисусова было основано в 1693 г. в монастыре Пар-ле-Мониаль. О культе Сердца Иисусова (Sacre Соеиг) см. Вышеславцев Б.П. Сердце в христианской и индийской мистике//Вопр. филос. 1990. № 4. С. 72-75.
А есть мерзавцы и несколько иного рода, те, что с дьявольским коварством - кстати, «дьявол», diabolos, означает «клеветник» - врут, будто бы Иисус был великим демократом, великим революционером, великим республиканцем. По сей день продолжаются муки Христовы! Ибо муки, и превеликие, должен испытывать тот, из кого одни пытаются сделать радикал-социалиста, другие - блок-националисга, которого одни хотят выдать за масона, другие - за иезуита. Иудей-антипатриот - вот кем был Христос для первосвященников, книжников и фарисеев иудаизма.
«Несомненно, для священника, оставившего Церковь, есть огромный соблазн в том, чтобы стать демократом... Примером тому - судьба Ламенне {362} . В этом смысле большим благоразумием со стороны аббата Луазона было не поддаваться этому искушению и отвергать все ласки, которые прогрессивная партия никогда не переставала расточать тем, кто порвал с Церковью». Так говорит Ренан (Воспоминания детства и юности, с. 195). Но аббат Луазон, или отец Гиацинт, - давайте лучше звать его так - женился, создал семью и имел детей, он стал гражданином, и, видя свое продолжение в детях и в других людях, не мог не испытывать в своей душе пробуждающейся жажды бессмертия в истории, а с нею и живого интереса к социальным проблемам.
362
Ламенне Фелисите Робер де (1782-1854) - французский публицист и религиозный философ, аббат, один из родоначальников христианского социализма, с позиций которого критиковал капитализм.
Что же касается Господа нашего Иисуса Христа, то Он - и я говорю об этом с искренним благоговением - никогда не был женат. И скорее всего именно по этой причине Он и должен был казаться антипатриотом своим библейским согражданам.
Итак, я повторяю, у христианства так же мало общего с демократией и
Решение социально-экономической проблемы бедности и богатства, проблемы распределения земных благ, не является миссией христианства, несмотря на то, что освобождение бедняка от его бедности было бы и освобождением богатого от его богатства, также как освобождение раба было бы и освобождением тирана, и со смертной казнью нужно покончить, дабы избавить от нее не только осужденного на казнь, но и палача. Однако все это не является миссией христианства. Христос обращался со своею проповедью и к бедным, и к богатым, и к рабам, и к тиранам, и к преступникам, осужденным на смерть, и к палачам. Бедность и богатство, рабство и тирания, быть приговоренным к смертной казни или приводить этот приговор в исполнение - какое все это может иметь значение перед лицом скорого конца мира, перед лицом смерти?
«Всегда будут бедные и богатые с вами» {363} , - говорит Христос. И говорит это вовсе не для того, чтобы узаконить милостыню, так называемую благотворительность, как это думают те, кто исповедует социальное христианство. Христос говорит так потому, что всегда будет гражданское общество, всегда будут отцы и дети, а гражданскому обществу, цивилизации всегда сопутствует нищета.
В Испании нищий просит милостыню, говоря: «Подайте Бога ради!». А тот, к кому обращена эта просьба, то бишь богатый, если не может подать нищему, отвечает: «Прости, брат, ради Бога!». И так как нищий просит милостыню ради Бога, то и сам он зовется божьим человеком. Но и богатого, поскольку он просит прощения ради Бога, тоже можно назвать божьим человеком. Таким образом, оба они - божьи.
363
«Ибо нищих всегда имеете с собою, а Меня - не всегда» (Иоанн, XII, 8).
13 мая 1901 г., находясь в Иерусалиме, отец Гиацинт писал: «Госпожа Яковлева, жена русского консула в Иерусалиме, сетует, как и мы, на то, что христианские церкви превратили Иерусалим в город невежества, грязи, лени и нищеты. И то же самое будет повсюду, где правят священники. Читайте Lourdes {364} Золя. Госпожа Яковлева говорит, что мы несправедливо оклеветали древних греков и римлян. У них была идея единого Бога, античные статуи были не более, чем символами. Нравы тоже были извращены отнюдь не в большей мере, чем теперь. Зато достоинства в человеческом характере и в жизни людей было больше. Чего же в таком случае достигло христианство?».
364
Lourdes– «Лурд» (франц.) - один из последних романов Эмиля Золя из цикла «Три города», включающего в себя: «Лурд» (1894), «Рим» (1896), «Париж» (1898). Герой романа, священник Пьер Фроман потерял веру в Бога и, в поисках истины, отрешился как от «Лурда» с его «жульническими поповскими чудесами», так и от «Рима», где вместо «очищенного и модернизированного католицизма» Фроман находит лишь интриги, обман, лицемерие и преступление.
Действительно, христианство не сумело ни покончить с невежеством и грязью, ни внести в характер и жизнь человека больше достоинства, то есть того, что миряне называют достоинством.
Один испанский священник, Хайме Бальмес {365} , написал книгу Протестантизм и католицизм в их связях с цивилизацией. Что ж, протестантизм и католицизм действительно можно рассматривать в их связях с цивилизацией; но христианскость, евангельская христианскость, не имеет ничего общего ни с цивилизацией, ни с культурой.
365
Хайме Бальмес (1810-1848) - испанский священник и философ. Автор широко известного в Испании учебника по прикладной логике, а также ряда работ, среди которых выделяется его трактат «Протестантизм в сравнении с католицизмом в их связях с европейской цивилизацией».
Она не имеет ничего общего ни с латинским cultura с маленькой, плавно закругленной "c", ни с германским Kultur с заглавной «К», с четырьмя торчащими прямыми концами, делающими ее похожей на рогатку.
Но поскольку христианскость не может существовать без цивилизации и культуры, то отсюда - агония христианства, а вместе с тем и агония христианской цивилизации, цивилизации, чреватой внутренним противоречием. Благодаря этой агонии живут они оба - и христианство, и цивилизация, которую мы называем грекоримской и западной. Если умрет христианская вера, вера отчаявшаяся и агоническая, умрет и наша цивилизация; если умрет наша цивилизация, умрет и христианская вера. Смерть одной из них была бы смертью другой, и поэтому мы должны жить в агонии.