О вечном: о любви, о воровстве, о пьянстве...
Шрифт:
– Грунь...
Говорю:
– Чего?
– Чего это с тобой?
– Да вот, – говорю, – довел ты меня, свинья, своей ревностью.
С тех пор потише стал, только заикается иногда.
Говорят, один был – ревновал, ревновал жену ни за что и придушил под конец.
А я вот не ревнивая совсем. Тут к соседям из Москвы приехала одна... Так, ни кожи ни рожи. «Я – художница, я – портретистка. Хочу вас, Николай, порисовать».
Я крапивы нарвала – она с тех пор одни цветы рисует. И всё, что ревновать-то?
Основной
У каждого народа свой основной инстинкт, своя главная слабость. У французов – любовь, у немцев – порядок, у бразильцев – карнавал.
Что у нас? Какой наш основной инстинкт? К чему вообще нас тянет чаще всего?.. К пьянству, воровству, хождению в гости, вранью, матерщине, обжорству, сексу, глупости.
Как определить самое главное?
Возьмем обжорство и пьянство. Что сильнее у нас?.. Едим много. Если во всем мире едят три раза в день, то мы едим... три раза в день... и два в ночь. Жизнь проходит между кухней и туалетом. Самые распространенные болезни: понос, запор, изжога, икота. Едим всё, кроме сильноядовитых грибов, наростов, лишайников. Грудной ребенок у нас кричит, это что?.. Или хочет есть, или объелся. Вот так едим.
А пьем?.. До еды, после еды, во время еды, вместо еды. Пьем больше.
Теперь возьмем вранье и матерщину. Врут все на каждом шагу.
«Это у вас обувь вьетнамская или китайская?» – «Это голландская или итальянская».
«Откуда у вас вилла, „Мерседес“, яхта, бронетранспортеры?» – «Бабушка оставила».
«Вы на мне женитесь?» – «Да... Кто же еще?»
А мат?.. С утра: «О-о! День сегодня какой хороший, твою мать! Солнце, его мать, улыбается! И облаков, их мать, нету. Прямо поет все в этой... ее мать... в душе!»
Трудно определить, чего у нас больше, мата или вранья. Спасибо женщинам – они матом только в сердцах, а соврать могут без особых усилий. Вранье поглавнее.
Посмотрим теперь, что поважнее для нас, секс или в гости сходить. Ну что лукавить, не дети, поглавнее, конечно... сходить в гости. Секс у нас как-то... да?.. Не так. В гости-то мы!.. Хоть каждый день. И в гости же не на десять минут идешь, и не к одним и тем же все время. А секс у нас как-то... да?.. Не так все-таки.
В гости не смог пойти, ну и ладно. Не смог и не смог, никто на тебя косо не посмотрит. Сил нет, вот и не смог, сиди дома, посуду мой. А секс у нас все-таки, да?.. Как-то... Как телевизор! Хочешь не хочешь, а смотришь... Выключил – думаешь: «Чего смотрел?»
В гости сходить у нас поважнее.
Осталось сравнить воровство и глупость. Глупости много, потому что понять ничего нельзя, потому что ответ на все вопросы один: «По кочану».
Дали всем по ваучеру – одни стали нищими, другие – олигархами. Почему?.. По кочану. Пособия, стипендии, пенсии ниже прожиточного минимума. Почему?.. По кочану.
Дурят нас через край, а все-таки воровства еще больше.
Из восьми остались четыре основных инстинкта: воровство, вранье, сходить в гости и пьянство. Какой самый главный?
Берем пьянство и вранье. Если всё, что мы наврали, бухнуть в то, что мы выпили... затопит с головой МЧС.
Единственно, что во сне врут мало, а пьют много. Пьянство впереди.
Теперь воровство и сходить в гости. Еле живой в гости не пойдешь, если уже не видишь, не слышишь и глотать больно. А если что-то плохо лежит, взять потянешься, даже если при смерти.
Без сознания воруют! Так и говорят на суде: «Не сознавал, что делал».
Воровство главнее для нас.
Теперь финал. Воровство и пьянство.
Воруем всё: и что нельзя, и что не нужно. Пьем всё: и что живит, и что мертвит.
Тысячу лет не могли определить, что у нас первее, и только недавно один вороватый выпивоха проговорился: у него за день нос чешется шестнадцать раз, а рука – семнадцать.
Воровство у нас основной инстинкт.
О чем это говорит?.. О том, что мы пропадем, нам нужен другой основной инстинкт.
Страшная тайна
(сценка-трагедия)
Первый:
– Что с тобой?
Второй куксится. Первый:
– Дома что-нибудь?
– Один я остался...
– Господи! С Машей что-то?
Второй кивает.
– Когда?
– Вчера вечером. Без пятнадцати десять. До этого ничего – ходила, напевала что-то. – Плачет.
– Ну-ну, держись.
– Что она напевала-то?..
– Да это не важно.
– Господи, что она напевала-то?
– Не думай об этом, а то сойдешь с ума... Боже мой, боже мой, такая замечательная женщина!
– Удивительная! Удивительная женщина! Придешь весь в грязи, она пыль с тебя сдувает. Пыль!.. Как-то в новом костюме, только купили... плашмя в грязь!.. С ног до головы! Она ни слова.
– Всегда улыбчивая...
– Всегда!.. Во сне улыбалась. Я даже пугался иногда.
– Вежливая...
– Не то слово! Сперва вора в дом пропустит, потом сама зайдет.
– А какая аккуратная была!
– Да! Очень... Ночью в туалет сбегаешь, приходишь – постель убрана.
– А чуткая какая! Внимательная!
– Как мать! Каждую ночь: «Где это тебя так, кто это тебя так?..» Один раз пришел – глаз подбит.
– Какой?
– Оба. Она всю ночь компрессы делала, глаз не сомкнула... Свои не закрывала, чтобы мои открылись. – Плачет.
– Я если домой приду с подбитым глазом, жена мне тут же второй подровняет. А твоя! Грубого слова от нее никто не слышал.
– Никто. Приболела как-то воспалением легких, кашляет, не встает почти. Мы в комнате – прокурили всё, шум, гам, сквозняк. Она входит: «Может, вам кофий сделать?..» Потом как-то сердце у нее прихватило, тоже входит вдруг: «Может, вам кофий сделать?»