О воспитательной системе
Шрифт:
Моя личная трагедия, конечно, меньше всего может занимать даже меня самого - мало ли у кого глупые руки отнимало дело целой жизни. Жаль колонии.
Сейчас я занят книгой, которую почти закончил. В ней я описываю историю работы и гибель колонии и стараюсь изложить свою воспитательную систему. Книга получается большая и кажется интересною, но я боюсь, что ее предварительно отправят на заключение Наркомпроса и там сьедят. Называю я ее "Педагогическая поэма"#46.
Я очень надеюсь, что Вы разрешите посвятить ее Вам. Это дело не только моего преклонения перед
Я буду Вам без конца признателен, если пришлете две-три строчки. Для меня они принесут запасы сил надолго.
Работаю я сейчас в коммуне им. Дзержинского. Здесь 80% горьковцев и горьковская педагогика. Мы все-таки не умерли.
Мне хочется надеяться, что наша правда восторжествует и мне удастся где-нибудь возродить колонию Вашего имени.
Будьте здоровы, дорогой Алексей Максимович.
Спасибо Вам за любовь и внимание к нашей колонии и за те начала силы, которые мы в своей работе находим благодаря Вам.
Искренне преданный Вам
Харьков, почтовый ящик N 309 А.Макаренко
– -------
Дорогой Антон Семенович,
Ваш уход из колонии поразил и глубоко огорчил меня. Если б я узнал об ультиматуме Арнаутова, я, конечно, действовал бы более энергично. Но у меня было обещание т. Б. в Харькове "не мешать" Вам в работе Вашей. В Москве я тоже говорил о том, чтоб Вас не трогали, и тоже был успокоен обещанием не делать этого. И - все-таки! Очень боюсь, что в это дело замешаны тенденции "националистического" характера.
Пишу в Москву, настаивая на необходимости Вашего возвращения в Куряж. В январе будет напечатана моя статья о "беспризорных" и колонии, созданной Вашей энергией. Разрушать такие дела - преступление против государства, вот как я смотрю на эту историю.
Антон Семенович - Вы энергичный, умный человек. Я знаю, как должно быть больно Вам, но - не падайте духом! Все наладится.
За предложение посвятить мне Вашу "Педагогическую поэму" сердечно благодарю. Где Вы думаете издать ее? Советую - в Москве. Пошлите рукопись П.П.Крючкову#47, по адресу: Москва, Госиздат. Он Вам устроит печатание быстро и хорошо. Думаете ли Вы иллюстрировать ее снимками? Это надо бы сделать. Не опасайтесь, что этим книга станет дороже.
Крепко обнимаю Вас, дорогой друг, будьте здоровы! 6.12.28 А.Пешков
Передайте мой привет колонистам Дзержинского. А своих видите? Они ведь, наверное, знают, где Вы?
А.П.
– -------
Дорогой Алексей Максимович!
Простите, что я Вас беспокою. Когда я у Вас был, Вы мне рекомендовали издавать мою книгу не у "Народного учителя", а в Госиздате.
В моей книге выходит к последему времени, когда я прибавил несколько совершенно необходимых теоретических глав, до 20 листов. Такую солидную книгу мне самому не хочется издавать в "Народном учителе".
Наконец мне просто хочется поступить так, как Вы советуете.
В связи со всем этим у меня к Вам большая просьба. Не откажите дать для моей книги небольшую рекомендательную записку. Пока что мне нужно только одно: чтобы ее не заложили куда-нибудь далеко и хотя бы прочитали, чтобы судить, годится она или не годится.
Потом, если она будет признана достойной издания, я буду просить Вас просмотреть ее.
Если Вы такую записку пошлете в ГИЗ, попросите Петра Петровича#48 мне об этом сообщить.
В моей книге 3 части. Первую я отправлю в ГИЗ немедленно после того, как получу письмо от Петра Петровича.
Преданный Вам и любящий Вас Харьков, А.Макаренко почтовый ящик N 309, А.С.Макаренко, 1929 г., сентябрь, октябрь
– -------
Дорогой Макаренко,
ввиду того, что Халатов#49 уехал в Сибирь и пробудет там не менее месяца, я рекомендую Вам передать рукопись в из-во "Земля и фабрика"#50
Илье Ионовичу Ионову#51. Письмо к нему прилагаю.
Жму руку, всего доброго. 10.10.29 А.Пешков
Харьков, 5 октября 1932 г.
– -------
Дорогой Алексей Максимович!
Вместе с коммунарами-дзержинцами я привествовал сорокалетие Вашей работы, и наше приветствие было напечатано в "Правде" в номере, посвященном Вам#52. Заметили ли Вы эго?
А сейчас у меня появилась надежда, что Ваш юбилей поможет возродиться идее горьковской колонии, правда, уже в другом месте. Третьего дня в московских газетах было напечатано, что МОНО решил открыть образцовую коммуну для беспризорных Вашего имени#53. Мне показалось, что я имею примущественное право просить поручить эту коммуну мне. Кого просить? Может быть, в Москве меня мало знают. Я решил затруднить Вас напоминанием о себе.
Это письмо, вероятно, выйдет длинным, простите за это, но мне думается, Вы не будете сердиться за мой рассказ, если вспомните, что мы с Вами долго переписывались.
После Вашего посещения колонии им. Горького#54, если Вы помните, я из колонии должен был уйти, так как не хотел поступиться ни одним словом из своих педагогических верований. Вы тогда выступили на мою зашиту, но даже Ваше слово не пробило толщу наробразовских предрассудков и завирательной болтовни. Я спас остатки своего дела в коммуне им. Дзержинского, куда вместе со мной перкочевала сотня горьковцев и часть персонала. Они и до сих пор еще называют себя "старыми горьковцами".
Мне кажется, что Вам коммуна им. Дзержинского не совсем понравилась#55. Вас, вероятно, смутило кажущееся внешнее богатство. Но за этим богатством скрылся хороший рабочий ребячий коллектив, воспитанный в горьковской колонии. За прошедшие с тех пор четыре года дзержинцы многого достигли: давно уже перешли на полную самоокупаемость, открыли у себя рабфак, построили новый, во всех отношениях замечательный завод, приняли много новых беспризорных. Сейчас это во всех отношениях интересное учреждение, красивое и культурное, делающее большую и нужную работу. В этом году мы выпустили в вузы двадцать четыре человека.