О возвращении забыть
Шрифт:
– И ваши бойцы тоже?
– И мои бойцы тоже!
– Принимается!
– чёрный обвел взором всех троих, чеченца на траве и кивнул.
– Хорошо! Это...
– Я, кажется, знаю, кто этот "полковник Иванов"!
– перебил его Никита, закинув ногу на камень рядом с пленным.
– Истребитель, я дал уже слово! Так что свои доводы смой в унитаз, умник! Раньше мозговать надо было!
– Рогожин бросил недовольный взгляд на зама и снова пленному:
– Ну и?
– Полковник Егоров из ФСБ. Рост метр восемьдесят, 42 года, седые виски... только виски. Холёный, лощёный, с иголочки франт, родинка над левой бровью со спичечную
– Да уж, секретная операция, ёптеть!
– пробубнил Ден.
– Без комментариев!
– Никита убрал ногу, сделал шаг в сторону.
– Я так и знал про этого мнимого офицера МЧС! Сразу не понравился!
– Так. Всё. Отставить мнения! Сбор две минуты.
– Чеха тоже берём, я так понял?
– Да, замбой, и его берём!
– Рогожин подозвал Дена и, взглянув на обоих своих снайперов, неожиданно произнёс.
– Парни, даже сейчас, когда мы в часе хода от точки назначения, где Подпол с Мешком монтируют свою бесценную установку для ловли молний, етить их налево, я без зазрения совести могу однозначно сказать: вы герои! По медали вы заслужили, а если сведения этих двух пленных подтвердятся, то и на ордена спокойно потянет наш рейд! Молодцы! Орлы! Я рад, что работаю с вами в одной упряжке! Спасибо, ребята!
– Служим Отечеству!
– одновременно серьезно ответили офицеры, чувствуя духовный подъём и удовлетворение. Приятно было до жути - и не передать чувств!
– Ну, всё! А теперь, пока я на связь со штабом, Холоду обеспечить авангард до точки в прежнем режиме, но очень скоренько. Возьми Балона, он уже знает маршрут до высоты.
– Есть, командир!
– Истребителю построить группу, взять максимум трофеев поцелее, обеспечить охрану и безопасность пленных... и чтоб яйца опять не отрезали кому-нить!
– Есть!
– заулыбались оба, глянув на боевика.
– Выполнять!
Подхватив пленных, проверив их сковку, снайперы побежали к отряду. Рогожин подозвал Пыть-Яха, что-то обмозговал с минуту, глянул на часы и взялся за наушники рации. Радист запросил Центр и кивнул.
– Я Шурави. Я Шурави. Группа на связи, - Рогожин подмигнул радисту, ожидая ответа штаба и довольно улыбаясь краешками губ, - слышу вас, Тюльпан. Сообщаю...
– Товарищ генерал. Товарищ генерал!
– капитан Мохов через ширму позвал начальника.
– Срочно связь с Шурави!
– А? Да-да!
– генерал вскочил, растирая лицо. "И как только вырубился? Стыдно!"
– Прошу, - Мохов показал на привычный стульчик.
Генерал подсел, схватил наушники. Рядом расположился капитан спецсвязи Мохов с параллельными наушниками.
Диалог с Рогожиным длился минут пять. Глаза генерала и капитана от таких новостей вылезали из орбит всё больше и дальше. Но после доклада Шурави генерал кивнул Мохову на вход. Капитан, придерживая кобуру, подскочил туда, проверил, встал на охране.
– Я понял, Шурави. Хорошо. Это неплохие новости! Готовь дырочки для наград всем! Если так и окажется. Насчёт обузы понял. Их с собой. Живые свидетели и доказательства. Под личную твою ответственность, Запал! Всё, ребята, удачи и до связи на месте! Конец связи.
Генерал позвал Мохова и довольным мартовским котом растянулся на стульчике,
– Слышал, капитан?
– Так точно, товарищ генерал! Ишь каков! Какие будут распоряжения?
– Так, на час тридцать оперативное совещание у меня, здесь. Всех. Это по объектам 2 и 4. А насчёт крота... Ядрёна вошь! Позови мне полковника Селезнёва и вызови майора Величко с двумя автоматчиками. Выполнять.
– Есть.
Генерал постоял минуту после ухода капитана Мохова, затем достал табельный ПЯ, проверил обойму, спрятал. И сел писать докладную.
Полковника Егорова подняли с койки, застав еще не спящим. Он и не мог спать - ведь скоро апогей операции. Да и группа наёмников должна выйти на связь по его личной секретной линии. Он лежал и гонял в голове комбинации возможных действий, все "за" и "против".
Майор из службы собственной безопасности части с двумя бойцами в хаки, в мокрых после дождя капюшонах и с АКМ наперевес тенями очутились в палатке.
Все спали. Один Егоров лежал в раздумьях.
– Полковник Егоров, прошу вас встать, одеться и пройти с нами для выяснения некоторых обстоятельств!
– сухо и твердо сообщил майор Величко.
– А в чём, собственно, дело?
– Егоров напрягся и сжался.
– Я ещё раз прошу вас...
– другим, нехорошим, голосом надавил майор.
– Хорошо, хорошо, майор! Не надо нервничать!
Полковник стал одеваться, кобуру с личным оружием майор тут же забрал со стула.
– И попрошу, полковник, без сцен и шуток!
– Величко показал рукой к выходу.
Солдаты взяли калаши наперевес, и Егоров понял всё...
Сумрак надо мной.
Со звёздами, и небом, и луной.
Тревожную и злую ночь я чую!
Почему эти строчки средневекового поэта и мага Франческо Петрарки всплыли в памяти и вертелись на языке, Никита не мог понять.
Они стройной чёткой цепью-змейкой полубежали, полутекли вдоль ручья на юг, вверх, в горы. Ручей превратился в ручеек, да и то еле слышный в темноте. Топорков слушал своё пыхтение и одышку в ночи. Он всё так же замыкал группу вторым номером, но уже на отдалении в 50 метров. Смысла отставать больше не было - в почти абсолютной темноте, с оставленными Тротилом по ходу движения ловушками и отстрелом всех мнимых и явных преследователей остаток маршрута рисовался безопасным.
Тучи, затянувшие весь небосвод и изрыгавшие молнии, придали горной местности вид чёрного, этакого неровного ватного покрывала. Ни леса, ни кустов. Только травянистые куполообразные горы да отдельные скалы и валуны. И никого кругом.
"Сумрак надо мной..."
Никита в такт шагу полушептал, полунапевал слова, засевшие в мозгу занозой.
"...Со звёздами, и небом, и луной. Тревожную... Тревожную и злую ночь я чую! Тревожную и злую..."
Никита бросал взгляды наверх. Никаких звёзд, луны! Одна темень. Рогожин приказал надеть ПНВ, чтоб не переломать ноги. Им, спецназу, с такими очками хорошо было идти: всё в голубо-зеленоватом свечении. А вот штатским, постоянно вязнувшим в траве и спотыкающимся, приходилось нелегко. Но никто не стонал, не канючил. Пленные, хотя и оба раненые и скованные по рукам, шли бодро, неся на себе трофеи потяжелее - БК к пулемётам и стволы РГД-7 без выстрелов. Топорков сам кроме АКМ с подствольником и "вала" тащил "Шмель-М" и пару "мух", не считая моря гранат и патронов.