О возвращении забыть
Шрифт:
– Ядрён батон!
– Атас!
– Ни фига се - сказал я се!
Народ разом охнул и шевельнулся, когда эта вещь на сталкере мигнула и налилась оранжевым цветом, причем приятный теплый матовый свет шел изнутри ее и, казалось, прочеркнул все нутро бункера.
Корсар чуть вздрогнул, сморщился, желваки на его скулах заходили, кулаки побелели. Он натянулся в струну, но не уронил грушу. Видно было, что ему больно, что он терпит, может быть, адские мучения.
Даже Мешков ошалело пялился на это представление, забыв про всё на свете. Аж вспотел и онемел от
Топорков с Деном переглянулись и снова уставились на источник всеобщего изумления.
Тем временем груша стала ярче, мелко завибрировала и начала медленно вертеться вокруг воображаемой оси, мигая и испуская лучики желтого света, тонкие, как лазер. Множество их пробежалось по бункеру, предметам и людям, словно сканер. Три секунды.
Сталкер снова дёрнулся и расслабился, а волшебный предмет на его груди издал звук, похожий на шёпот. Да-да, груша шепнула что-то и снова стала менять тона.
Через минуту она перестала вибрировать и крутиться, цвет медленно остыл, погас, и вещица вновь стала похожа на крупный зрелый фрукт с полей Херсона.
Молчание и неподвижность сталкера, как и всех присутствующих, длились минуты три. Вдруг Корсар шевельнул рукой, открыл глаза и... улыбнулся. Да, именно так! По его смуглому, недавно больному и уставшему лицу пробежала улыбка, отчего оно сразу стало бодрее, здоровее и светлее.
Люди шелохнулись и придвинулись ближе, чтобы разглядеть мимику сталкера и невиданную штуковину.
Корсар перевел на них взгляд, снова улыбнулся и глянул на грудь. Медленно, словно чего-то боясь, он обернул фольгой грушу и снял её, положив рядом.
– С возвращением на Землю, сталкер!
– вдруг произнес Никита, отчего все вздрогнули.
– Приветствую вас, марсиане!
– серьезно ответил Корсар, но тут же не выдержал и захохотал.
– Ну и рожи у вас всех!
– Мля-я!
– выдохнул Холод, расслабляя плечи и кулаки.
– Уф-ф, - сделал то же самое Орк.
– Что... что это было?
– залепетал Мешков, поправляя очки.
Народ заулыбался, загримасничал на все лады, посыпались вопросы. Корсар пожал протянутую руку Топоркова, встрепенулся, словно снимая оцепенение и сбрасывая рой мурашек, и облизнул сухие губы:
– Пить хотца!
– Ща, землячок!
– Тротил смахнул со стола колбу и протянул сталкеру, который жадно выпил пару глотков, уже точно последних.
– Ничё, братцы, прорвёмся! Найдем воду, будем жить! Так, теперь вашего старшего, затем всех остальных!
– сказал он и засуетился, выполняя те же самые движения над Рогожиным, что делал над собой.
– Может, поведаешь уже нам, что это за хрень и где мы всё-таки?!
– Тс-с, - Корсар приложил палец к губам, нахмурил лоб, - не надо так про него, он слышит всё, впитывает и анализирует!
– Чего-о?
– Помогите мне, - обратился к военврачу Корсар, поправляя на обгорелой одежде полковника складки и разрезы, - боюсь, что степень ожогов критическая и "янтарь" не справится с ними! Ну хоть остальное подшаманит!
Полозков склонился над телом раненого, сталкер изредка шептал
Уложив грушу на груди Рогожина, освобожденной от одежды и лямок, на одни бинты, Корсар жестом показал всем отойти.
И далее, ближайшие минут пять, творились те же чудеса, что ранее произошли с самим сталкером. Пока длилось колдовское лечение полковника, Корсар кратко рассказал всем про бесценную диковинку.
– Этот артефакт - самый дорогой во всей Зоне! Ему нет цены, как и нет счёта его магическим свойствам и способностям, с учётом тех, что еще не изучены. Называется "янтарь". Появляется только во время включения самой крупной и самой ужасной аномалии "Вспышка". Хорошо, что только одноразовой! По моим расчётам, за всё время существования Зоны таких "штуковин", как вы говорите, родилось четыре-шесть единиц, не больше. В прошлую, Третью Вспышку мне довелось найти вот эту самую, что вы сейчас видите. Те, что находили до меня в Первую и Вторую аномалии, разошлись без вести и канули где-то на Большой земле. Не удивлюсь, если сегодня там, - Корсар показал рукой на ворота бункера, куда по инерции взглянули все, - появился еще один "янтарь"! Может, парочка.
Потом сталкер поведал, какими поразительными свойствами обладает этот артефакт. Люди стояли и не верили в сказанное. Не верили и верили! Вынуждены были верить. Потому что Рогожин начал шевелиться, дышать ровнее, а на нетронутых огнем участках щек появился здоровый румянец. Рядом стоял целый и невредимый Корсар - еще недавно хворый и больной, а сейчас здоровее их всех. Люди молча удивлялись, поражались и пялились на необыкновенный артефакт.
– Слушайте, куда мы попали? В сказку? На другую планету?
– вдруг воскликнула Анжела, ища взглядом ответы на изумленных лицах товарищей.
– Действительно!
– Семаков пожал плечами и посмотрел на ученого.
– Ну, щас нам Мешков поведает, да Мешочек?!
– съязвил Холод, оборачиваясь к очкарику.
Тут же все уставились на него. Причем снова суровыми и жёсткими взглядами. Один Ковальский чесал затылок и глядел на двери бункера. Будто собрался броситься искать "янтарь".
– Я... Я расскажу... всё расскажу, - бубнил Мешков, пятясь и ойкая.
– Я помогу, - вдруг отозвался Ковальский.
– И я поправлю, - вызвался Корсар, разминая шею, - а то, смотрю, тут непоняток много и неполадок! Сами не знаете, куда припёрли и зачем.
– Эт точно!
– бросил Холод.
– Так и есть!
– поддержал его Балон.
– Ну что, бандерлоги, поехали!?
– Никита хлопнул в ладоши и облокотился о панель прибора.
Первым начал Мешков. Его иногда поддерживал эсбэушник, помогая справиться с волнением и недочетами. Еще реже корректировал повествование ученого сталкер, внимательно осматривая каждого из присутствующих. Он снял с Рогожина артефакт, бережно запрятал его в фольгу и убрал в рюкзак. Снова уселся на стол, на котором недавно изнемогал, находясь при смерти, и вслушался в монолог ученого. Рогожин ровно, спокойно дышал, уставившись в высокий потолок, и не шевелился. Но явно слушал и слышал остальных.