О возвращении забыть
Шрифт:
"Папуль, я жива, здорова. Скоро буду. Не ищи. Жди меня. Твоя доча Анжелка".
И смайлики…
Девочка лет тринадцати сидела на кровати с закрытыми глазами и слегка мотала головой в такт музыке в наушниках плеера MP3. Брат за столом готовился к ЕГЭ по русскому языку, до которого оставалась неделя. Вдруг лицо девчонки побледнело, она расширенными глазищами уставилась на старшего брата, а ее губы громко повторяли каждое слово, услышанное в плеере вместо прерванной музыки:
— Юля. Данила. Таня. Я жив и здоров. Знайте. Ваш папа и муж. Истребитель…
Бывшая супруга майора Семакова, ныне Извойтова,
— Что за чёрт?.. Ты глянь… Не поня-ял!
— Что там, дорогой?
Женщина подошла ближе к телевизору, по экрану которого медленно ползли буквы и строки, повторяясь снова и внова: "Милая Цыпа! Я жив и пока здоров. Ждёшь еще своего Цыплёнка? Скоро буду. Твой ракетчик Сёма. Чмоки-поки!"
Это мог быть только он, ее бывший муж, пропавший в апреле 2006 года в командировке, на Кавказе. Женщина уронила помаду, а затем закатила глаза и повалилась на пол.
Две сгорбленные фигуры у могилы деревенского кладбища сиротливо застыли монументами рядом с серой плитой, на которой ютилась овальная фотография пожилой женщины. Искусственные ромашки уже полчаса лежали на коленях одной из присутствующих женщин. Зазвонил сотовый.
— Ну… Зин… Я же просила, отключай телефон на кладбище! Грех это!
— Извини, щас я… Что это? Что это-о?!
Автоматический голос робота в динамике твердил:
— Мама. Мама. Как ты, родная?! Победила этот проклятый диабет? Ты жива? Жди меня, мам. Я вернусь. Я обязательно вернусь. Я жив, но я далеко. Мам, держись. Скоро буду. Твой солдат Николай.
Мама бойца спецназа Орка ждала своего сына. Она ждала своего сына в земле! Уже восемь долгих лет…
Народ в бункере готовился к значимым событиям. Волнение и напряжение витали в воздухе почти ощутимой пеленой. Подготовка к рейду и сборы шли бурно, словно в потревоженном муравейнике. Кто заканчивал гигиенические процедуры, кто лечебные, другие перебирали оружие, проверяли и комплектовали снаряжение, амуницию, экипировку и обмундирование. Корсар обеззаразил воду в накопителе, бросив туда артефакт "слеза", отчего жидкость становилась дистиллированной и годной даже в аккумуляторы. Оба ученых, не дожидаясь ухода товарищей, рьяно взялись за работу. Очистили один из столов, подключили компьютер "мохнатых" годов: пусть хотя бы считает формулы и запоминает координаты. Нарыли кучу карандашей, линейку, ватман, настроили освещение. Короб с запчастями, микросхемами и прочими элементами установки, прибывшей с Мешковым из 2006 года, был бережно уложен рядом с раненым Рогожиным, под его опекой. Как бесценный груз!
Сам полковник, насытившийся энергией "янтаря" и отдавший артефакту многие свои недуги и боли, чувствовал себя уже сносно. Он разговаривал, давал указания, читал содержимое главного конверта, иногда задумчиво хмурясь, иногда ухмыляясь. Рядом с ним суетился капитан Полозков, обновляя и латая повязки.
Никита подошел к наемнику, пристально посмотрел ему в глаза:
— Смотри, гусь лапчатый! Не оплошай и постарайся оправдать моё доверие! Надеюсь, среди нас ты снова станешь капитаном, а не паскудой последней! — шепотом сказал Топорков и с этими словами освободил Кэпа от наручников.
— Даю слово, майор! Не подведу.
Никита не стал делать то же самое с пленным чеченцем и не разрешил бородатому помывку. Только из пайка дал ему мясной паштет в вакуумированной фольге и галеты. Наемника подвел к Орку:
—
— Есть, — без энтузиазма ответил Орк, скривившись и вздохнув.
Оставив Кэпа на попечение Орка, Топорков дружелюбно похлопал по плечу Балона, перебирающего пулемёт, обошёл всех членов отряда с проверкой. Подбадривал, подсказывал, науськивал, делал замечания либо хвалил. Анжелу инструктировал Холод, полковник Меркулов переговаривался с рядовым Димоном, примеривая защитные комбезы из арсенала лаборатории. Родео сидел на стуле и лопал тушенку, искоса глядя на суетящихся людей. Грызла ли его совесть или нет — сложно было понять по внешнему виду. Его выбор и определение личного пространства — это был только его выбор! Не стесняясь никого и ничего, он мурлыкал под нос песенку, поглощая консервированную говядину, шевелил дырявыми носками рядом со снятой обувкой, источая на полбункера вонь от ног и запах еды.
Майор Семаков изучал противорадиационные элементы вшивки костюма "Сева", ценящегося в Зоне. Тротил готовил для группы "ёжики", соединяя в комплексе тротиловые карандаши, оболочки и набивку для них. В качестве последней служили запасы дроби, прихваченные из 2006 года, местная канцелярия типа кнопок, иголок, скрепок, а также битое стекло, коего здесь было в избытке.
Пыть-Яху поручили обойти помещения и собрать всё мелкое железное, что пригодилось бы для сбрасывания и прощупывания предстоящего пути: болтики, гаечки, винты, шурупы, гвозди, монеты, гильзы и так далее.
Для первой подгруппы, остающейся в бункере, приготовили минимальный запас легкого стрелкового оружия и максимум питания. Второй подгруппе, наоборот, предназначалось взять как можно больше БК и остатки еды. Сталкер заверил, что пища им либо не понадобится вообще (типа некому уже кушать будет!), либо добудут ее сами, благо врагов и мутантов будет много. Остряк!
После выплесков адреналина, долгой бессонницы и навалившейся моральной тяжести народ искал уголки, где можно было бросить свои бренные тела. Так как выход в рейд по совету Корсара был назначен на вечер, чтобы двигаться ночью, избегая снайперов "Монолита" и невидимые днём аномалии, Топорков дал команду всем спать.
Он сам валился с ног, катая в голове новости прошедших часов. Не спеша перебирал рюкзак, сворачивал маскхалат снайпера, убирая его подальше, как наименее важное в Зоне (опять же по заверению проводника), когда к нему подошел Корсар и протянул руку:
— Спасибо, дружище, еще раз за спасение и помощь там, в корпусе! Мы, сталкеры, такое не забываем, поэтому помни и знай всегда: куда бы ты и твои бойцы ни встряли, ни влипли, где бы вы ни оказались, нуждаясь в верной руке и крепком плече, — я лично в вашем распоряжении и приду на выручку! Это закон! Это кровные обязательства здесь, в Зоне. Я твой должник и надеюсь на нашу дальнейшую дружбу и сотрудничество!
— Принято, Корсар! — Никита ответил крепким рукопожатием и улыбнулся. — Десантура десантуру не бросит никогда! Да, Холод?
Он взглянул на Дена, тот показал жестом "да".
— У меня к тебе разговор, майор! И не как к званию и должности, а как к человеку! — продолжил сталкер. — Уделишь пару минут?
— Да легко, прап… то есть Корсар! Пошли.
Они уединились за стеклом лаборатории, плиточный пол которой представлял теперь лужу после недавней помывки здесь Анжелы, наконец-то добравшейся до всех укромных местечек своего тела. Присели — один на стул, другой на край лабораторного стола с кучей вольтметров, амперметров и тестеров.