О завтрашнем дне не беспокойтесь
Шрифт:
До обнаружения в себе пророческого дара Заратустра был обыкновенным сельским учителем Вагизом Куралбековым, уроженцем города Душанбе. После окончания местного университета он попал по распределению в глухое таджикское село, где работал учителем-многостаночником, то есть преподавал сразу несколько предметов, включая русский язык, историю, географию, физику и физкультуру.
Ницше до недавнего времени был аспирантом философского факультета Ленинградского государственного университета Евгением Сапрыкиным, и очень обижался, когда его называли не Фридрихом Карловичем,
Оба чудика подозревались в совершении особо тяжкого преступления: убийстве собственных жен на почве ревности,– и изо всех сил старались выглядеть ненормальными.
Павлов про себя называл их "синими бородами", и искренне им сочувствовал, зная, что одному грозит 13 лет заключения в колонии строгого режима, а второму – "вышка", то есть высшая мера наказания – расстрел. "Синие бороды" в ответ на его сочувствие тешили его завистью по поводу отсутствия в его паспорте зловещей печати соответствующего акта гражданского состояния.
Третий сосед, появившийся в палате на второй день после прибытия Павлова в институт имени Сербского, называл себя Доном Аурелио, и на поверку оказался, не то инопланетянином, не то пришельцем из будущего. По паспорту он являлся гражданином СССР Георгием Ивановичем Орловым, – пропавшим в 60-е годы двадцатого столетия собкором газеты "Известия" в Африке и странах Латинской Америки. В институт имени Сербского он попал, как с корабля на бал. Его повязали прямо у трапа самолета, на котором он возвращался из давно просроченной командировки в одной из африканских стран. То ли муха цеце его там укусила, то ли сглазил конголезский колдун, но факт тяжелого психического расстройства не вызывал сомнений ни у кого, включая соседей по палате.
Дон Аурелио не выл, не кричал, не бился головой об стену, не выдвигал лженаучных теорий и не проповедовал религиозные истины. Большее время он низенько-низенько, на расстоянии 10-15 сантиметров, парил над кроватью с отрешенным взглядом и тихо что-то бормотал себе под нос на разных языках.
С появлением настоящего сумасшедшего Заратустра и Ницше приуныли и всерьез задумались над изменением клинической картины своих "заболеваний". Они даже к Павлову обращались за советом, какой шизофренический образ – тихий или беспокойный – им бы больше подошел.
За непродолжительный период пребывания в специализированном лечебном учреждении закрытого типа в городе Чехове Павлов успел пообщаться с воплощениями (аватарами) многих великих людей: от Наполеона до Элвиса Пресли, – поэтому мог со знанием дела судить о феномене раздвоения личности и различных клинических стадиях буйства подкорки.
– Ребята, может, вам лучше повиниться и отмотать свой срок, чем выходить на волю с клеймом "шизофреника"?– из самых добрых побуждений предложил он своим соседям.
– Ты ничего не понимаешь. Скоро шизофреникам, торчикозникам, дебилам-олигофренам и прочим психически ненормальным инвалидам детства цены не будет,– возразил Ницше, и в ответ на его недоумение пояснил: Сами посудите: в семнадцатом веке этих уродов чмарили и до смерти в инквизиции задрачивали. В восемнадцатом
– Да исполнится по желанию каждого желаемое, которым по своей воле распоряжается Господь!
Неожиданно в их разговор вмешался дон Аурелио. Он до этого в течение двух дней в основном спал или невесомо "парил" над своей койкой, уставившись полузакрытыми глазами в потолок, и практически ни с кем из соседей по палате не общался.
– Друзья! Не надоела вам эта серая и скучная жизнь?– спросил он и, не дожидаясь ответа, предложил: Если позволите, я научу вас изменять способ восприятия мира и осознавать иную реальность?
– Научи меня изречениям твоим! Помоги мне силою Хшатры и Арты! Вместе с теми, кто познал заклинания твои, хочу я восстать и изгнать осквернителей заветов моих!– обрадовался Заратустра.
– Почтенный, если вы имеете в виду изменение "punto de encage", что в переводе с испанского означает "точка сборки", то я в это не верю. Сочинения камрада Кастанеды я прочитал в оригинале еще на первом курсе университета, но, сколько не пытался по его методике войти в измененное состояние сознания, у меня ничего не получалось,– осторожно заметил Ницше.
– Костик, то есть Кастанеда, – большой шутник. Герой его романов дон Хуан родился в одной из библиотек Калифорнийского университета в Лос-Анджелесе, когда Кастанеда читал сочинения Уоссонов издания 1957 года. Как хорошо сказала одна моя знакомая: "Читать Кастанеду можно только серьезно, и только, как глупость". Он многое угадал, но только настоящий маг, принявший посвящение, обладает способностью смещать собственную и чужую точку сборки и контролировать этот процесс,– неожиданно заявил Дон Аурелио.
– Сие спрашиваю тебя, скажи мне правду, о Ахура! Как овладеть поучениями и словами правды? Как избавиться от приверженцев Лжи? Окажи мне помощь, словно друг, поддерживающий друга. Научи меня с помощью Арты обрести Благую Мысль,– настаивал Заратустра, вероятно, надеясь на то, что с помощью духовной практики мексиканских шаманов он сможет "закосить" более правдоподобно.
– Неужели это возможно? Этот старый святой отшельник в своей "палате N6" до сих пор не слышал о том, что Gott ist tot, – иносказательно засомневался Ницше в магических способностях соседа-новосела.