Оазис
Шрифт:
Внезапно я сообразила, что ищу способы избежать хозяйского наказания, как если бы Ховрин уже стал моим постоянником. Трясусь и уповаю на случайности, словно смирилась с этим!
Вскочив с пола, я оторвала от рулона туалетной бумаги изрядный кусок и принялась нервно рвать его в мелкие клочки. Ну уж нет! Я так просто не сдамся, даже если для этого придётся пойти на… да на что угодно! Чем я рискую?
Неожиданно эта мысль принесла мне облегчение. Странное чувство освобождения от всех запретов и правил. Ведь мне действительно уже нечего терять! Что может быть хуже, чем оказаться в руках садюги-извращенца
Я бросила в ведро клочки туалетной бумаги и распахнула дверцу кабинки. Почти сразу меня поймала одна из официанток, запыхавшаяся и сердитая.
– Где ты ходишь?! Мы не справляемся, бери себе столики!
– Не могу, – отрезала я, не останавливаясь. – Меня гость ждёт.
Оставив позади возмущённую девушку, я строевым шагом прошла через кухню и толкнула дверь в зал. Где тут у нас четвёртый столик?
Ральфа Доннела я, как и Ховрина, разглядела издалека: это было не сложно, он сидел один, что в переполненном зале бросалось в глаза. Уже подходя к нему, темноволосому мужчине лет сорока с пугающе жёстким лицом, я запоздало ужаснулась – а вдруг он не говорит по-русски? С таким именем это будет совсем неудивительно. Но отступать было поздно, я уже стояла перед четвёртым столиком, в упор глядя на иностранного гостя.
Он тоже поглядел на меня, без особого интереса, впрочем, просто скользнул взглядом и равнодушно сказал на чистом русском языке:
– Мне уже принесли заказ, спасибо.
Заказ? Ах, да, я же в форме официантки, что ещё он мог подумать? Самое время было извиниться и уйти, потому что план, созревший в моей голове минуту назад, сейчас уже казался полным безумием. Я даже приподняла одну ногу, готовая отступить, когда в другом конце зала, за клубами сигаретного дыма, снова увидела Ховрина, сидящего на прежнем месте.
Ховрин внимательно смотрел в мою сторону. Разглядеть выражение его лица в тусклом освещении я не смогла, но оно мне показалось насмешливым, а в ушах снова зазвенело визгливое кудахтанье. И тогда, вместо того чтобы попятиться назад, я вызывающе улыбнулась и решительно села за четвёртый столик, напротив удивлённо поднявшего брови Ральфа Доннела.
Всё дальнейшее развивалось совершенно не по моему плану, наспех придуманному по пути из туалета для персонала в зал. Слова, которые я успела приготовить, благополучно покинули мою голову и возвращаться не спешили. И я сказала первое, что пришло на ум, и – самое искреннее:
– Пожалуйста, помогите мне.
Доннел поднял брови выше, но раздражения или досады не выказал. Он вообще не выглядел как человек, приятное уединение которого нагло нарушили и лезут с непонятными просьбами. Лицо его осталось спокойно, разве что в чёрных глазах появилась некая праздная заинтересованность. Я ждала, когда он спросит, какого, собственно, чёрта мне от него нужно, но Доннел молчал, и пришлось заговорить самой:
– Я… я Дайника, и сейчас как раз проходит аукцион, где меня можно… – я осеклась. Господи! Наверное, никогда не смогу применить к себе слово "купить", ведь даже звучит по-идиотски.
Но
– Я знаю, кто ты, – его голос оказался неожиданно приятным, мягким и бархатным, словно в противовес резким чертам лица. – Видел твой дебют. Малышка из леса.
– Д… да, сударь, – я вцепилась руками в край столешницы, собираясь с духом, чтобы озвучить свою просьбу. – Извините, что подсела к вам без приглашения, но только вы сможете меня выручить. Дело в том, что один человек, постоянный гость, хочет меня…
– Купить? – завершил фразу Доннел, не дождавшись продолжения. А замолчала я не потому, что силилась произнести ненавистное слово, а потому, что вдруг остро почувствовала всю бесполезность затеянного. И на что надеялась? С чего бы вдруг этому холёному, уверенному в себе мужику с равнодушным взглядом помогать мне?
– Да, купить, – мой голос тоже стал равнодушным. Я уже подумала, что самое время извиниться и уходить самой, пока он меня не прогнал, а то и, чего доброго, не пожаловался администратору Игнату на то, чем занимаются его официантки вместо работы. Но Доннел снова заговорил:
– И ты, наверное, хочешь попросить, чтобы вместо него тебя купил я?
Я приоткрыла рот и, кажется, покраснела.
– А… да. Откуда вы…
Доннел снисходительно покачал головой.
– Девочка, думаешь, ты первая, кто до этого додумался?
Я не думала, что первая. Я думала, что первая Яринка. Но от этого чувствовала себя сейчас не меньшей дурой.
Ральф Доннел подался вперёд, доверительно сказал:
– Это не самый плохой ход. Иногда срабатывает. Но ты обратилась не к тому человеку. Я беру девушек только на ночь, а тебе ведь нужен тот, кто заплатит за продолжительное время?
Я едва заметно кивнула, снова погружаясь в бездну отчаяния и понимая, что подходить со своей просьбой ещё к кому-то из гостей уже не стану. Это оказалось даже унизительнее, чем просто ждать закрытия аукциона.
– Извините, – выдавила я и стала подниматься со стула. Подниматься тяжело, как старуха, обеими руками наваливаясь на столешницу. А Доннел вдруг спросил:
– А можно узнать, почему из всех ты выбрала именно меня?
Я замерла. Уставшему мозгу понадобилось какое-то время, чтобы смысл вопроса дошёл до него.
– Почему вас? А… потому что сказала, будто вы уже хотите меня… купить.
Чёрные брови снова поднялись, удивлённо и насмешливо.
– Уже хочу? И кому ты так сказала? Подружкам?
Я сделала шаг от стола, но всё-таки ответила, машинально, думая уже о другом.
– Ховрину.
– Ну-ка сядь! – голос Доннела внезапно растерял всю свою мягкость, и я испуганно обернулась.
– Сядь, – повторил он уже спокойней. – Сядь и расскажи по порядку.
И я рассказала. Начиная с того, как Ася, выглядывая в зал ресторана через окно раздачи, перечисляла мне имена гостей, и до настоящей минуты. Не утаила даже того, что успела узнать о пугающей репутации Ховрина среди местных девушек, и его реакции на мои слова о появившемся конкуренте. Голос-без-слов, до этого долгое время молчавший, сейчас ясно сказал мне, что разговаривать с Ральфом Доннелом нужно предельно честно, что я и сделала.