Об артиллерии и немного о себе
Шрифт:
Но он так и не был решен. А 22 июня 320-й гаубичный артполк был в числе первых подвергнут бомбардировке с воздуха. Никакого второочередного полка на его базе не было создано.
Обеспечение войск (стрелковых дивизий, стрелковых корпусов) всеми видами артвооружения и боеприпасов производилось в соответствии с планом, спускаемым нам каждый год из ГАУ. Этот план утверждался наркомом, и из него мы могли узнать, какие корпуса, дивизии и отдельные полки будут снабжаться нужным им из центра. И даже до какого процента обеспеченности.
За доставку же этого вооружения и боеприпасов в войска отвечало уже артснабжение округа. Оно отвечало также за организацию войскового ремонта вооружения, за сбережение в отдельных полках,
В непосредственном подчинении артснабжения находились и артсклады с боеприпасами. Кроме полутора боекомплектов, которые, как правило, имела каждая стрелковая дивизия в своих НЗ, на артскладах округа, построенных и еще строившихся по указанию Москвы, хранились и продолжали поступать на хранение боеприпасы в количествах, которые на каждый год сообщались в ГАУ. Но предназначения этих складов ни артснабжение округа, ни даже ГАУ не знали. Они отвечали только за сбережение, правильное содержание боеприпасов и их сохранность. Распоряжаться же запасами в этих складах в мирное время имел право только центр. Даже командующий войсками округа не мог вмешиваться в деятельность таких складов.
Конечно, работники службы артснабжения понимали, что в окружных складах накапливается мобилизационный запас боеприпасов для войск, которые в случае войны будут развертываться в данных районах. Но понимать - одно, а знать точно и конкретно - другое.
Кстати, такое положение существовало во всех трех военных округах, где с 1935 года мне довелось служить - в БВО, СКВО и КОВО.
В январе 1941 года Генштаб принял решение о создании артиллерийских противотанковых бригад. Пять из них было приказано сформировать в Киевском Особом военном округе. Мы горячо взялись за это дело, и уже к марту все бригады были сформированы и даже начали боевую подготовку. Каждая из них имела по 120 орудий, являясь мощным средством усиления для общевойсковых армий в противотанковом отношении.
Кстати сказать, это было первой попыткой сформирования артиллерийских соединений, необходимость в которых назрела давно.
И наконец, о положении с укрепленными районами. По роду своей службы в Белорусском и Киевском округах я хорошо знал такие УРы, как Минский, Полоцкий, Мозырский, Новоград-Волынский и Каменец-Подольский. До 1940 года каждый из них имел по нескольку пулеметных батальонов, артиллерийских частей, соответствующие штабы. Войска УРов были подготовлены в общем-то хорошо, имели детально разработанную систему огня, представляли собой слаженные, боеспособные части. Но вслед за освобождением Западной Белоруссии и Западной Украины началось строительство УРов на новой государственной границе, которое к началу войны было далеко не закончено. Большой ошибкой явилось и то обстоятельство, что на старой-то границе к началу войны части, многие годы там находившиеся, были сняты почти со всем своим вооружением (некоторая часть вооружения была все-таки оставлена), а УРы законсервированы.
Конечно, укрепленные районы, как это в свое время имело место и с линией Маннергейма, не непреодолимы и не могут в современных условиях считаться совершенно надежной защитой. И тем не менее можно смело утверждать, что, если бы до завершения строительства новых оборонительных рубежей старые УРы были оставлены в том виде, в каком они существовали до 1940 года, они выполнили бы большую боевую работу по уничтожению вторгнувшегося противника. Наши отходившие полевые войска могли бы быть в этих условиях организованно приняты и развернуты на обводах укрепрайонов.
Сошлюсь хотя бы на один только Перемышльский У Р. Здесь наши части уже в первые дни войны проявили величайший героизм и мужество. И фашисты, уже продвинувшиеся главными силами на восток, вынуждены были еще долго вести
В воскресенье 15 июня 1941 года я занимался вопросами боевой подготовки на большом артиллерийском полигоне вблизи города Яворув, что северо-западнее Львова. Это была часть моей повседневной работы в должности начальника артиллерии Киевского Особого военного округа. В лагерях как раз находились артчасти 6-го стрелкового корпуса 6-й армии, зенитные артиллерийские дивизионы Львовского района ПВО и артиллерийский полк резерва Главного Командования.
Помнится, все находившиеся в тот день на полигоне старшие артиллерийские начальники единодушно высказали опасения о возможном нападении фашистской Германии на нашу страну. Такое их мнение разделял и я. Известное сообщение ТАСС, переданное накануне, нас мало успокоило, так как мы-то имели более чем достаточно разведданных о сосредоточении на нашей границе немецко-фашистских войск. Беспокоили и участившиеся нарушения воздушного пространства самолетами германских люфтваффе.
Словом, все явственнее попахивало порохом. И поэтому настроение у всех нас было тревожное.
Поразмыслив, я под свою ответственность приказал поставить на дежурство (естественно, в "учебных" целях) один дивизион 85-мм и дивизион 37-мм зенитных пушек. Остальные артиллерийские парки потребовал убрать с поля на опушку леса, а затем проверить их маскировку с воздуха. Большего я предпринять тогда не мог.
Вечером мне передали приказание командующего войсками округа, чтобы к утру 16 июня я непременно прибыл в Киев. Поехал в тот же вечер. Утром генерал М. П. Кирпонос объявил мне, что я, оказывается, назначен начальником Главного артиллерийского управления Красной Армии. Вот это неожиданность!
Первое, что нашелся спросить, было: а кто будет назначен вместо меня в округ? М. П. Кирпонос сказал, что уже завтра, 17 июня, в Киев с должности генерал-инспектора артиллерии прибывает генерал И. А. Парсегов. Он-то и будет начартом КОВО. Ну, а мне после сдачи ему дел, 21 июня, надлежит явиться уже в Москву, где представиться Народному комиссару обороны СССР Маршалу Советского Союза С. К. Тимошенко.
Повторюсь: назначение начальником ГАУ было довольно почетным повышением, но очень уж неожиданным. Ведь всю свою службу до этого я прошел строевым артиллеристом и к вопросам, входящим в круг деятельности ГАУ, почти никакого отношения не имел. Кроме, пожалуй, лишь того, что артиллерийское снабжение округа имело двойное подчинение. С одной стороны, в округе, - мне, как начальнику артиллерии, с другой - ГАУ. Но практически же все указания по вопросам артиллерийского снабжения начальник артснабжения округа получал непосредственно из ГАУ. Они и адресовались-то из Москвы всегда лично ему, начартснабу. И поскольку у начальника артиллерии округа было много и своих, строевых дел, а дела артиллерийского снабжения определялись директивами ГАУ и указаниями штаба округа, то в детали этой службы я вмешивался нечасто.
В само же ГАУ за все время службы я попал всего лишь один раз - в 1938 году после одного из сборов, проведенных с нами, начартами округов, начальником артиллерии РККА. Да и то это было короткое, с чисто ознакомительными целями посещение. В трудоемкую и обширную деятельность этого ведомства мы, естественно, не вникали. И вот теперь я сам становился его начальником.
С одной стороны, новое назначение меня обрадовало. Но вот с другой... Как я уже упоминал выше, артиллерия Киевского Особого военного округа по состоянию боеготовности в 1940 году вышла на первое место в артиллерии РККА. Этим я не мог не гордиться. И вот теперь, в преддверии неизбежной войны, мне приходилось оставлять строевую артиллерийскую службу. Уходить от повседневной заботы о ней, менять привычное и знакомое дело на малоизвестное. И это меня беспокоило.