Об этрусках и их религии

Зильберман Михаил Израйлевич

Важно отметить (Ж-П. Тюийе. 2011), что довольно хорошо прослеживается преемственность между постройками и захоронениями эпохи Виллановы и "крепкими домами" V-IV вв. до н.э. (в частности, в городе Веруккьо).

Известны останки немногих городских этрусских домов (обычно с несколькими пристройка-ми, видимо, одноэтажных): в Сан-Жовенале, Марцаботто, Ветулонии и некоторых др. городах были обнаружены лишь их основания (каменные фундаменты). В нескольких домах порта Грависке сохранились внутренние росписи. Верхняя часть (каркас) этрусских одноэтажных домов строилась из дерева и/или необожжённого кирпича. "В домах они построили очень удобные колоннады" (историк Диодор; I в. до н.э.). "Снаружи перед дверью" (входом) обычно устраивалась площадка ("место одевания"), называвшаяся вестибюлем (Герман Вейс. 1998). Во дворах многих домов были выкопаны глубокие колодцы. В частности, на плане жилого дома в Акуароссе (А.Е. Наговицын. 2000, Рис. 25) прямоугольный дом состоит из двух отдельных комнат (одна вдвое больше второй) и двух довольно больших

пристроек с дверью в каждой из них (всё строение почти квадратно). Все три двери (с трёх сторон) выходят на открытый мощёный вестибюль, расположенный (прямоугольной выемкой) как бы внутри строения.

Так, в Луни-суль-Миньоне в области Тольфа (Тарквинии) был обнаружен протовиллановский (скорее овальный, чем прямоугольный) "длинный дом": монументальное сооружение площадью 170 кв. м., которое хотя и было сложено из обтесанных камней, напоминало своей соломенной крышей несколько рядом стоящих хижин (подобных погребальным урнам-хижинам). Предполагается (О.Е. Ostenberg "Luni sul Mignone", 1967; P. Hellstrom "Id. II, 2",1979), что это было общественное здание (либо центр собраний небольшой местной общины, либо (что не исключено) - дом пребывания юношей, проходящих инициацию).

Обычно в каждом этрусском городе функционировало несколько храмов, и древнейшие из них (из открытых) датированы кон.VII - нач.VI вв. до н.э.. Этрусский храм (расположенный и ориентированный согласно требованиям "Etrusco ritu") был широким и низким (часто почти квадратным). Здание храма обычно имело высокий подиум из камня или песчаника, деревянные колонны фасада (портика) облицовывались терракотой (фасад отличался богатым живописным и скульптурным убранством, яркой полихромией (с фантастическим полихромным декором)) и глухими боковыми (по отношению ко входу) и задней стенами. Храмовые же статуи изготовля-лись из дерева и глины (и устанавливались внутри храма). Здание могло быть одно-, двух- и трёхчастным (содержать от одного и до трёх помещений). Его стены и высокую крутую крышу обычно сооружали из дерева (по иным сведениям - из сырцового кирпича), а стены покрывали пластинками (плиткой) из обожженной глины, и только фундаменты были каменными (из туфа). Вся территория храма ограждалась стеной. Алтарь же располагался перед входом в здание храма (во дворе). Так, в Вейях, в акрополе, обнаружен храм (сер. VI в. до н.э.) - одночастное (одноцелло-вое) строение с размерами в плане ок. 8x15 м (а также см. ниже).

Характерно, что святилища в эпоху "культуры Вилланова" (в частности, святилище Порто-наччио в Вейях функционировало в VII в. до н.э.) всё ещё являли собой лишь площадки с открытыми алтарями, окруженные невысокой стеной (здания не было, как, к примеру, на минойском Крите). Так, открытое святилище в Марцаботто было устроено на вершине холма; а святилище, расположенное на возвышении со ступеньками, сохранилось в Кьюзи. Святилище близ озера Больсена представляло собой площадку размером 40x44 м, обложенную камнями.

Из текста эпической поэмы Вергилия "Энеида" (сцена схватки между италийцами ("Лаций") и пришельцами-тирренами): "Уткнулся тот (тиррен Авлеста) головою в алтарь, и груда камней его завалила... головню с алтаря подхватив, её мечет в... и у того... борода запылала", следует, что огненные алтари италийцев (и до эпохи Троянской войны) были сложены из необработанных камней (в виде груды).

У этрусков, как считается, использовались алтари двух видов (по назначению). Так, монумен-тальный огненный (храмовый) алтарь, открытый в Марцаботто (расположен за пределами храма), квадратен в плане (форма куба (как символика отправления культа бога-отца)) со стороной 9 м (как 3 по 3, - связь с небосводом богини-матери), и снабжен лестницей для доступа к платформе, а его основание и венчающая часть украшены лепниной. Алтарь из Пьеве Сокана (близ Ареццо) был несколько меньше и тоже прямоугольным - 5x3,75 м, и располагался перед фасадом храма (и также украшен лепниной). При раскопках Лавиния (С.Р. Giuliani, Р.Somella "Lаvinium. Соmреndiо dei documenti archeologici". 1977), к югу от поселения обнаружено 12 (стр. 176, Рис. 1; ВДИ 1, 1973) сложенных из туфа и вытянутых в одну линию (расположенных почти рядом), прямоуголь-ных, трёхъярусных, с верхней площадкой в виде буквы "П" (т.е. в виде раскрытой Ohm - как эмблемы порождающего лона Всеобщей матери, здесь богини Уни (ср. "подковообразные стелы")) алтарей (три древнейших дат. VI в. до н.э., а в сер. V в. до н.э. к было пристроено еще пять), как части обширного храмового комплекса, посвящённого как астральной богине (сакральные числа 3, 12/13 - связь со знаками зодиака) матери Уни (ещё один алтарь стоял отде-льно), так и древнему богу земли и преисподней, функционировавшего до I в. до н.э. (т.е. комплекс посвящён Единому богу). Уместно отметить, что, согласно Дионисию Галикарнасскому (1, 55), именно эта территория, как место высадки Энея, и получила наименование "Троя".

Погребальные (назначение) же алтари отличались несколько большим разнообразием формы. К примеру, в гробнице Черветери погребальные троновидные алтари (количество не указано) высечены в туфе (и поскольку у ханаанеев трон, как эмблема, связан с Великой богиней Анат/Астартой, а шум. Инанна владела "Ме" скипетра и трона, то подобные алтари должны были соотноситься с Уни). В гроте Порчина (между Норкией и Блера), в центре небольшого некрополя, расположен цилиндрический (в виде колонны) алтарь диаметром ок. 6 м (у

его основания высечен фриз с изображением животных, видимо, сопоставляемых с образами Отца и Матери). И что примечательно (Ж-П. Тюийе), этот алтарь (VI в. до н.э.) окружен прямоугольной площадкой со скамейками с трех сторон (амбивалентная символика), дабы участники процессии проводов знатного человека могли наблюдать за погребальными "игрищами" или ритуальными танцами (как показано на некоторых фресках или рельефах). Следует отметить, что подобные каменные алтари в виде колонны (т.е. здесь просматривается параллель к ашере, как эмблеме Великой матери), раскопаны в различных частях Этрурии (и, в частности, в Пирга и Санта-Маринелли). Погребальные алтари сооружались и в виде "песочных часов" (символика побуждающая единение Матери и Отца в священном браке с целью порождения инотел для пребывания в иномире (здесь эмблема богини-матери - верхний конус (вид сбоку (в проекции) - эмблема типа растянутая "Шаткона (Shatkona)"), т.е. подобный алтарь соотносится с культом Двуединого божества), на верхней поверхности которых ("часов") нередко имелись углубления (для приношений богам подземного мира, которые совершались в тёмное, ночное время (ср. "алтари ночные")).

Весьма важный вывод о социальном характере мира этрусков сделан Ж.Р. Жанно (из кн. проф. Сорбонны, этрусколога Жака Эргона "Повседневная жизнь этрусков". 1962): "Общество, которое мы [ранее] считали пастушеским, кочевым и бесклассовым, на самом деле оказалось [традиционно] земледельческим, оседлым и иерархизированным" [т.е. не арийским]. "Они живут на земле весьма тучной, на которой можно возделать все... В Этрурии всегда хороший урожай, и раскинулись в ней обширные поля. Она разделена крутыми холмами, тоже пригодными для обработки. Там достаточное количество влаги не только зимой, но и летом" (Диодор; I в. до н.э.).

В частности, проф. Ж. Эргон пишет: "уже не раз отмечалось, что цивилизация этрусков была архаичной. Как ни странно, ее феминизм [матриархальность] - не столько недавнее изобретение, сколько пережиток далекого прошлого [!!], над которым нависла угроза [арийских] греко-римских ограничений" (что, в частности, и привело к возникновению статуса "громовержец" (бог Тин), а также образованию триад (так, Тин(ий), его супруга Уни и Менрва - их дочь, почитались в Капитолийском храме Рима, основанном этрусками в кон. VI в. до н.э.)). В свою очередь И.Я. Бахофен ("Предание о Танаквили") также описал этрусское общество, как пример матриархата, пережившего отведенную ему историческую эпоху. По мнению же Г. Мюлнштейна ("Историче-ское значение вопроса об этрусках". БДИ. 1938, 4.), "этруски были организованы по материн-скому праву во все времена своего исторического существования" (что говорит о соблюдении старинных традиций). Так, Луиджи Паретти, исследовавший гробницу Реголини-Галасси, пришёл к выводу, что "в этрусском обществе... женщина царского рода (в городе Цере) могла играть такую же... роль, какую римская историческая традиция приписывает (этруске) Танаквили, супруге Тарквиния Старшего, способствовавшей восшествию на римский престол сначала своего мужа, а потом и своего протеже Сервия Туллия" (аналогия со статусом царицы у хеттов/хатти). И как подытоживает Жак Эргон, "Нельзя отрицать, что этрусское общество во многих отношениях напоминало одновременно матриархат и гинекократию".

Атавизмы раннеземледельческой матриархальной культуры у этрусков весьма отчётливо высвечиваются при рассмотрении статуса этрусской женщины в семье и обществе. Как констатирует Эллен Макнамара (2006), "Социальное положение этрусских женщин выглядит явной аномалией среди италийских (арийских) народов". Так, если главным в доме римлянина был "pater familias"; то у этрусков - женщина (подмечено, что женщины-аристократки владели, по меньшей мере, дорогой утварью, что подтверждается артефактами). Этрусскую женщину не удерживали затворницей в доме, и она часто "выходила в свет". Этруска могла бывать повсюду, с ее мнением считались. Находясь (оказавшись) в центре внимания, этрусская женщина "не робела среди толпы мужчин" (Тит Ливий). Женщины, при желании, посещали выступления танцоров, музыкантов и атлетов, иногда занимали почётные места, и даже, как показывает фреска из Орвьето, судили, сидя на возвышении, состязания боксеров, колесниц и акробатов (римляне культивировали всяческие истории о половой свободе этрусок).

Известно и то (А.А. Алмистов "Пеласги, филистимляне, этруски...". 2016. Инет), что "имена у этрусков давались не по отцу, а по матери", а на надгробиях делались надписи "с указанием рода матери усопшего" (добавлялась фамилия матери, иногда даже с её именем ("Ларс, сын Аррунса Плеко и Рамсы Апатронии")). Попутно отметим и то, что горожанин-этруск обладал (носил) двойным именем: личным и родовым (то же писалось (изображалось) на личных шумерских и хараппских печатях).

Для этрусков была характерна чрезмерная любви к роскоши (ко всем "радостям" жизни). Так, Диодор сообщает: "дважды в день они накрывали великолепные столы, на которых было все для роскошного пиршества, ставили ярко расписанные ложа и серебряные чаши разного рода, тут же присутствовало немалое количество слуг". Обычно этрусские аристократки (но не гетеры, как в Греции) имели право участвовать в пирах наряду с мужчинами и возлежать рядом с ними на триклинии. Залы для пиров освещались свечами в бронзовых канделябрах. Музыка и танцы - неотъемлемое сопровождение пиршеств (этруски наслаждались едой, и поэтому многие мужчины были полными (судя по погребальным изображениям)).