Обаятельное чудовище
Шрифт:
Было странно, но мне нравилось. А когда к нам присоединились парни, стало еще веселее, потому что они прикалывались – вот, кто совершенно не умел танцевать, но ничуть не стеснялся! И нам с Дашей приходилось выдумывать всё новые и новые забавные движения, чтобы не отставать от них.
Честно? Я не ожидала от себя. И до сих пор не могу точно описать своих чувств. Особенно того, что почувствовала, когда заметила симпатию со стороны Бори – друга Ярослава. Он танцевал рядом, придвигаясь все плотнее, и пусть в его взгляде не было ничего угрожающего – просто дружеская симпатия, но я инстинктивно
В любом случае, эта ночь стала для меня открытием во всех смыслах. Куча идей, десятки заметок и планов! Мне хотелось горы свернуть, потому что я вдруг поняла, в каком направлении должна их сворачивать. Именно поэтому, когда ребята отвезли меня домой, я настояла на том, чтобы Даша выспалась хотя бы до обеда, а сама переоделась и с воодушевлением рванула на байке в офис.
Паркуюсь на обычном месте, рядом – мотоцикл Левицкого. Это странно, потому что его хозяин вчера весело проводил время и не должен был так рано появиться на работе. Глушу мотор, снимаю шлем, закрепляю его на руле и смотрю вверх – на окна своего кабинета. Жалюзи опущены. Слезаю и наклоняю байк на стоящего рядом железного коня: другого выхода у меня нет, потому что подножка на моем все еще не прикручена.
Дергаю плечами, поправляя новый жакет, стряхиваю невидимые пылинки с черных брюк и любуюсь винного цвета лоферами на плоском каблучке, в которых отражаются солнечные лучи. Непривычно, но отражение в стекле витрин говорит, что мне очень даже идет мой новый прикид. Поэтому улыбаюсь и, с трудом подавив зевок, вхожу в здание с черного хода.
– Здравствуйте! – Приветствует меня охрана.
– Доброе утро! – Робко улыбаются сотрудники.
Приветствую их кивком головы и улыбаюсь в ответ. Иду по коридору, понимая, что недосып все-таки дает о себе знать – глаза слезятся, а мысли плавают словно где-то в тумане.
Откидываю волосы назад, гордо приподнимаю подбородок, готовясь к встрече с Левицким. Возможно, он и не думал смириться с новым положением дел, и нам предстоит новый виток противостояния? Кто знает? Но вдруг вынужденно замедляю шаг, слыша воркование и женский смех, доносящиеся откуда-то из коридора.
Едва я останавливаюсь, вижу, как открывается дверь моего кабинета. Оттуда, смеясь, выплывает брюнетка – та самая, что сидела вчера у Тима на коленях в клубе. Она наваливается на косяк рукой и дарит тому, кто находится в кабинете, долгий и глубокий поцелуй. С моей позиции я вижу только ее бесстыжий зад, едва прикрытый вульгарным платьем, и приподнятую ножку, облаченную в красную лодочку на тонкой шпильке.
А вот и мужская рука – она выныривает из-за двери, чтобы по-хозяйски прихватить ее за задницу. Они смеются. А я морщусь, слыша, как он говорит ей развратные мерзости. Это его голос – такой низкий, хрипловатый и густой, точно крепкий кофе. У меня от него мурашки бегут по всему телу. Видимо, девушка чувствует то же самое, потому что противно хихикает в ответ.
Хлопает дверь, и она поворачивается.
– Ой, – наигранно удивляется брюнетка. Поправляет волосы
По дороге продолжает поправлять теперь уже свои буфера, которые, будто перезрелые грейпфруты, сильно натягивают собой ткань платья. А я с недоумением гляжу ей вслед, отчаянно хлопая ресницами.
Они что там… Фу-у-у!
Решительно подхожу к кабинету, дергаю дверь, но та заперта. Настойчиво стучу, и она распахивается:
– Пришла за добавкой? – Улыбается Тим.
Но видит меня, и улыбка сытого кота, налакавшегося сметаны, тут же покидает его помятое лицо.
– А, это ты…
– Что, веселая ночка выдалась? – Качаю головой я.
И прохожу внутрь. В помещении нечем дышать: слишком высока концентрация запаха женских духов и его одеколона.
– У меня да. – Многозначительно говорит Тим, не сводя с меня взгляда.
Он не спеша застегивает пуговицы на рубашке, а я бросаюсь к окну, чтобы поднять жалюзи и пошире распахнуть створки. Утренний воздух просто обязан очистить стены кабинета от этой мерзости. Шумно выдохнув, оборачиваюсь и понимаю, куда этот тип только что пялился – на мой зад! Справедливости ради надо заметить, что Левицкий и не пытается этого скрыть: медленно скользит взглядом по моей фигуре и, хмыкнув, останавливается на лице.
– А где стремные штаны? Где вчерашние штиблеты? – Кривится он.
– У тебя помада. – Холодно говорю я. – На подбородке, шее и воротнике рубашки. Лучше бы тебе съездить домой и привести себя в порядок. – Обвожу взглядом кабинет, отыскивая признаки имевших место здесь любовных утех, но, слава богу, ничего не нахожу. – Или ты передумал и решил продать мне свою долю?
– Ну, уж нет, Пупсик. – Скалится парень, стирая тыльной стороной ладони следы красной помады с кожи.
– Пупсиком будешь свою подстилку называть, – говорю я, проходя к столу, – а меня, пожалуйста, по имени-отчеству.
– Ох, ну, конечно же. – Язвит он. – Как прикажете.
Тим
– И еще я просила не заниматься амурными делами на рабочем месте. – Продолжает возмущаться она, выкладывая на стол свой блокнот.
– Ты про Лолу? – Ухмыляюсь я. – У нас с ней не амурные дела, ни в коем случае. Она просто отсосала мне, так, по-дружески.
Я вижу, как вспыхивают ее щеки. Красные, немного припухшие веки вздрагивают, а длинные черные ресницы трепещут, точно крылья бабочки. Девушка смущенно опускает взгляд на бумаги и только потом уже оскорбленно бормочет:
– Какая гадость…
– Почему же? Мне понравилось. Она квалифицированный специалист в этой области.
Девушка брезгливо морщит губы. А меня это почему-то заводит. Мне нравится, как она злится. И нравится доводить ее до этого состояния.
– Ты имеешь что-то против оральных удовольствий, гаргулья? – Смеюсь я. – Вот уж не думал, что такая куколка окажется ханжой и моралисткой! – Она не смотрит на меня, поэтому я, ощущая превосходство, подхожу ближе. – Эй, чего глаза опустила? – Сажусь на край ее стола и наклоняюсь. – А, может, ты девственница?