Объединение: до и после. Сборник рассказов
Шрифт:
***
Был поздний вечер. Улицы Гелиосса ещё больше наполнились вампирами – ведь только в темноте новообращённые могли праздновать начало новой жизни – для неподготовленной тонкой кожи солнечный свет был губителен.
Так и Лэй – стоя на балконе башни Марис Аруэллы, укрытый мглой вечера от света, он любовался новым открывшимся ему миром. С попаданием в его тело яда Этриха раны на коже затянулись, кости быстро срослись,
Лэй смотрел, как на флагштоках на башнях замка Веревишей сменяются королевские флаги на флаги оппозиции. Потом перевёл взгляд на толпу – большая колонна шла из центра Гелиосса – из тюрьмы – в сторону вокзала. Это были пленные люди и ферра, и теперь, освобождённые, под охраной, они уезжали домой. Живые.
«Я стал вампиром так вовремя…» – думал юноша, накручивая на палец длинную прядь, выбившуюся из высокого хвоста волос. – «При мне совершаются такие великие вещи!.. А скольким вещам были свидетелями Этрих и Марис! Завидую им…» – он облокотился на руки, мечтательно глядя вниз. – «Сколько я увижу в жизни! Буду ли участником великого? Смогу ли?..» – он ощущал трепет в груди, щекочущее чувство предвкушения.
Несколькими этажами выше из окна за ним наблюдали Марис и Этрих.
– Он удивителен. – заметил мужчина. – Так легко забыть всю ту боль…
– У него хороший друг, который помог ему. – ответила Марис. – Если б не ты…
– А если бы не Айса и её заколдованная змея, мы не нашли бы Лэя в башне, и если бы не ты, Улиус бы не начал восстание «Алой зари». – Этрих с облегчением смотрел на уже малочисленную группу ферра и людей. – Удивительные вещи ты способна сделать, Марис.
– Мне есть, ради кого это делать.
***
Через два года Улиус сам стал бесчинствовать в Ригене. Марис Аруэлла Жестина возглавила новое восстание и сама села на трон.
Новая жизнь
Он открыл глаза и с тихой, размывшейся на губах улыбкой замер взглядом на мягком тёплом свете круглого абажура. Свет мерно струился по персиковой комнате, словно обитой бархатом. Широкое окно было плотно задёрнуто тяжёлыми пёстрыми шторами, и пожилой мужчина не понял, какое сейчас время.
Зато понял он, что лежит в больнице – сбоку на стене плоское табло выводило красными, зелёными и жёлтыми ломаными линиями на
Дверь тихонько приоткрылась, и в комнату вошла полненькая женщина в белом халате. Она прошла к кровати, не отрывая взгляда тёмных глаз от бумаг в руках, потянулась к капельнице, поправляя клапан, и, наконец, перевела взгляд на пациента.
– О, господин Ван Хольц! – она удивлённо вскинула аккуратненькие бровки. – Вы очнулись! Как ваше самочувствие? Что-то болит?
Пожилой учёный привстал, выпрямился. Врач сразу переместила ему под спину подушку.
– Болит… – протянул он, прислушиваясь к своему телу. – Нет, не чувствую. Всё как обычно.
– За время, которое вы здесь находитесь, у вас срослись все переломы! – её пухлые алые губки, похожие на пышную маленькую розочку, распустились в улыбку.
– Пожалуй, я зря недолюбливал кому. – учёный нахмурился и улыбнулся. Врач залилась приятным заливистым смехом.
Эриен Ван Хольц запросил у приставленного к нему санитара, в котором он, впрочем, не нуждался, все газеты за последний год. Оттуда он подчерпнул знания о лавине (что-то сильно стукнуло его по голове тогда, в доме, когда он попрощался с Эвионом – видимо что-то из обвалившегося под лавиной потолка), о том, что разорена тюрьма в Гелиоссе, о войне Эсии с Ригеной…
После непродолжительного лечения, пока Эриен Ван Хольц бегал (к его радости – без трости) от возмущённого беспокойным дедушкой санитара, он успел разузнать всё о больнице и даже погордился, что его догадались поместить именно в эти условия, видимо, поняв, КТО перед ними.
Любопытный с молодости и словно помолодевший вновь, он облазил все углы здания, чувствуя вновь некую странную жажду познать теперь уже медицину.
Увы, в больнице всё им было быстро изучено и скоро надоело. Поэтому Эриен Ван Хольц, насытившись злостью на санитара, спонсирующего его дешёвенькой беллетристикой и научно-популярными (вместо сугубо научных) изданиями, подкараулил своего доктора, накинув поверх больничной одежды коричневый пиджак и галстук, взяв для солидности трость и, размеренно постукивая ею, прошёл в её кабинет.
– Вечер добрый, господин Ван Хольц! – доктор опустила рентгенограмму и одарила вошедшего ласковой улыбкой. – Санитары жалуются, что вы пытались проследить за ходом операции. – она беззвучно засмеялась, еле себя сдерживая.
Конец ознакомительного фрагмента.