Обеднённый уран. Рассказы и повесть
Шрифт:
— Море бьёт копытом, — сказал Борис.
Он воткнул зонтик в холодную гальку и присел под ним на корточки.
На пляже было пусто, только несколько мальчишек от нечего делать кидали камнями в лениво качающийся на волнах буёк. Мелкий дождь им был не страшен. Камни ложились рядом с буйком, который продолжал неторопливо, словно посмеиваясь над мальчишками, вздыматься и нырять.
Ольга, закутанная в лёгкий плащ, встала на большой прибрежный валун, и к её ногам тут же поползла солёная морская пена.
— Не
Он сделал несколько чёрно-белых снимков и несколько цветных.
— Ну как? — крикнула Ольга, оборачиваясь к нему. Море за её спиной, как и сто тысяч лет назад, катило валы.
— Отлично. Очень здорово получилось. Мне кажется, это самые лучшие из всех… здесь, конечно, нужен Пракситель. Хочешь посмотреть?
— Да ладно, потом. Пришлёшь мне по интернету.
Он стоял, сжимая в руках фотоаппарат, и смотрел на неё, щурясь от мелкого дождя.
— Как хочешь, — сказал он наконец.
Ольга влезла под зонт уже озябшая и раздражённая.
— Хочу домой. Что это за отдых? В комнате целый день сидеть? На что смотреть? Даже телевизора нет. Благодарю покорно. И на экскурсию не выберешься. Фу ты, господи! Лучше бы я никуда не ездила совсем.
Борис поднял камень, прицелился в буёк, но кидать не стал.
— Чего же поехала-то?
— А не знаю. Зря поехала. Я думала, мы с тобой встретимся, как тогда. и всё будет так же.
— Ну и что тебе не так?
— Ты мне не так. Море это не так. Всё мне не так.
— Да, заметно, — сказал он и опять прицелился в буёк.
— Ты в этот раз какой-то скучный. Погода плохая. Соседи — идиоты. Завтра уеду, если ничего не изменится.
— Что может измениться? Море? оно всегда гостеприимное. Только погода, — сказал Борис. — Но погода для тебя — меньшее из зол. Я-то не изменюсь, да и соседи вряд ли.
— Ну и очень плохо.
Борис сделал плавное движение рукой, как бы собираясь бросить камень, но не бросил. И потом ещё раз повторил это движение.
— Ну, кидай уже, что ли!
Он улыбнулся Ольге одним ртом.
— Ты стала ядовита, как медуза. И всё время чего-то требуешь. Развлекайте её, видите ли.
— Да, я — женщина, и меня нужно развлекать!
— Я ж тебя сколько раз вечером на дискотеку звал. Сама не хочешь.
— Смотреть на эти пьяные рожи?..
— Почему — пьяные рожи? Обычные отдыхающие люди.
— Благодарю покорно, — повторила Ольга.
— Можно поехать в аквапарк. А вообще, совсем не обязательно куда-то ездить. Комната в нашем распоряжении. Давай вернёмся туда и займёмся любимым делом, — сказал Борис, беря её за руку. — Я помню тебя совсем другой.
Ольга вырвала руку и отвернулась:
— Спасибо, что-то сегодня не хочется.
Борис взглянул на неё неторопливо, спокойно. Он уже знал всё, что будет дальше. Ничего не изменишь.
— Пойдём домой, — сказал он. — Пехтерев обещал сегодня
— Опять слушать этот бред?
— Всё развлечение, — сказал Борис, вытаскивая зонтик из гальки. Ольга осталась сидеть, обняв руками колени.
— Ты не идёшь?
Она взглянула на него снизу вверх с какой-то жалобной весёлостью.
— Знаешь, я, наверное, замуж выхожу.
Борис медленно сложил зонт, убрал в сумку покрывало.
— Ты решила это только сейчас?
— Да.
— Хорошо.
— Что хорошо-то?
— А дело в том, что я тоже, наверное, женюсь.
— Не ври. Ты это только сейчас придумал. Даже не знаю зачем: или чтобы отомстить, или чтобы мне не было больно с тобой расставаться.
— Да тебе уже и не больно.
— Так ты врёшь насчет женитьбы?
— Женюсь, если она согласится.
— Что за женщина-то? — с ревнивым интересом спросила Ольга. — Красивая, молодая?
— Да просто женщина. Неважно. Я ведь у тебя не спрашиваю.
— А ты спроси, я отвечу.
— Зачем мне? Обойдусь.
Ольга резко встала и поморщилась от боли в отсиженных ногах.
— Ну вот и прекрасно. Всё выяснилось. Вечером я уезжаю. А сейчас пойдём слушать Пехтерева.
— Пойдём.
Они неторопливо двинулись с пляжа. Отошли шагов двадцать, когда Борис, что-то вспомнив, повернулся и, почти не глядя, бросил камень. Со звонким щелчком он отскочил от твёрдой пластмассовой поверхности буйка, и мальчишки восторженно завопили.
— Ишь ты, снайпер, — проворчала Ольга.
Пехтерев приехал на пару дней раньше.
Борис с чемоданом стоял в тени дома и ждал хозяйку, и тут из ванной вышел какой-то человек в длинных и широких семейных трусах.
— Василий Иванович Пехтерев. Самобытный русский писатель, член творческого союза, автор восьми книг прозы и трёх поэтических сборников! — представился он, пожимая руку Борису и испытующе глядя ему прямо в глаза своей полуседой бородкой. Он был невысок, толст, благостен на вид.
— Вот это да! — сказал Борис с неподдельным восхищением. Он даже забыл представиться в ответ. — Самобытный русский писатель. Где бы добыть ваши книжки?
— А я подарю, подарю! — радостно вскинулся Пехтерев и побежал к себе в комнату, подтягивая трусы.
Оказалось, он привез две пачки своих книг, чтобы раздаривать направо и налево. «Пусть народ знает Пехтерева! Его надо знать!»
Пока он бегал за книжками, Борис обнял Ольгу, возвращавшуюся с моря. День был солнечный, великолепный, морской. Ольга повязала на бедра легкое голубое парео и шла под широкополой соломенной шляпой, слегка усталая и разомлевшая от солнца. Её хотелось немедленно взять на руки, отнести в комнату и любить. Она отдавалась бы безропотно и бессильно, и это только ещё больше возбуждало бы его.