Объект закрытого доступа

Незнанский Фридрих Евсеевич

Женщина снова заплакала, но тут на плите засвистел чайник, и она занялась чаем.

Когда чай был готов и вместе с печеньем и вареньем выставлен на стол, Галя продолжила разговор.

— Лидия Ивановна, простите мне мою навязчивость, но… Валентин не говорил вам, с чем связана его тревога?

Женщина покачала головой:

— Нет. Хотя… — Она наморщила лоб: — Он говорил, что на работе у него какие-то проблемы, но все это так, вскользь. Как-то раз я прямо спросила: уж не уволить ли его хотят? Валя засмеялся и сказал,

что таких, как он, не увольняют, такие, как он, уходят сами. Даже не так, а… Постойте, как же он сказал… Помнится, фраза была какая-то странная. Что-то вроде… «такие, как я, сами выходят из игры». Да-да, именно так и сказал — «выходят из игры». Вот и все. Галочка, вы варенье пробуйте! Вишневое, я сама варила.

— Спасибо. — Галя попробовала варенье. — Очень вкусно! Лидия Ивановна, а к каким родственникам он поехал в Малоярославец?

Женщина вздохнула:

— Сестра у меня там живет. Ольга Ивановна. Только я с ней редко общаюсь.

— А Валентин? Он часто к ним наведывался?

— Не то чтоб часто, но бывал. У них там речка, а он страсть как рыбалку любит. Да по лесу побродить, грибы пособирать. Валю всегда к природе тянуло. Он и ездил-то к ним, мне кажется, только из-за этого.

— А что, он и в этот раз собирался рыбачить?

Лидия Ивановна задумалась:

— Знаете, Галочка, про этот раз я вообще ничего сказать не могу. Заранее он мне ничего не сказал. А позвонил уже в день отъезда. Говорит: «Теть Лида, я тут решил в Малоярославец прокатиться. Мне отпуск дали». Я ему: «Что ж, дело хорошее. Порыбачишь, развеешься. А то вон какой бледный стал со своей работой. Только как доедешь — сразу позвони, чтобы я не волновалась». Он мне: «Ладно, позвоню». Вот и поговорили.

— А что было потом? — продолжала расспрашивать Галя.

— Потом прошло два дня, а звонка все не было. Я сама ему названивала, да только все без толку. «Абонент недоступен», и все тут. Обычно Валя выполнял свои обещания. А тут — ни слуху ни духу от него. Я тогда сестре телеграмму в село отправила. А еще через день она мне позвонила. Сказала, что Валя к ней не приезжал. Вот тут я заволновалась по-настоящему. Даже домой к Валентину съездила. Только квартира у него закрыта была. И телефон домашний молчал. На работу ему позвонила, а там мне сказали, что он четыре дня как в отпуске.

— Лидия Ивановна, расскажите мне, пожалуйста, о друзьях Валентина. Или — о подруге. У него есть подруга?

— О друзьях я ничего не знаю. А подруга… Да, есть. Они вместе в школе учились. Ника ее зовут. А фамилия… Воронова, кажется. Или Воронкова? Точно уж и не вспомню. Валя ее очень любил. С ума по ней сходил. И… — Внезапно в глазах Лидии Ивановны появился ужас. — Господи! Зачем это я так сказала? Почему — любил? Любит! Конечно, любит! Ведь он жив, а я его заранее… — Она всхлипнула. — Ох, Валя, Валя, горюшко мое, и где ж ты теперь?

Ника Воронова открыла дверь не сразу.

А когда открыла, Галя поняла, почему Валентин «с ума по ней сходил». Высокая, стройная, с высокой грудью, густыми русыми волосами и огромными зелеными глазами, дерзость которых смягчали длинные темные ресницы, Ника была похожа на капризного ребенка царских кровей. Галине приходилось и раньше встречать таких женщин. Как правило, ничем хорошим они не заканчивали.

— Вы кто? — не здороваясь, спросила Воронова.

— Я — Галина Романова. Из милиции. Я звонила вам час назад.

Ника оглядела Романову критическим взглядом:

— Ясно. Не очень-то вы похожи на милиционера.

— Что поделать.

— Ладно, заходи.

Квартира Ники Вороновой не отличалась чистотой. На спинке стула висел лифчик, на диване валялся скомканный халат. На полу лежали фантики от шоколадных конфет, на журнальном столике стояло два бокала и полупустая бутылка вина, рядом — початая бутылка водки и рюмка.

— Будешь? — спросила Воронова, заметив, что Галя смотрит на бутылки.

— Нет, что вы!

— Смотри, — пожала плечами Воронова. — Если хочешь, я налью. Да и сама тебя поддержу.

Только сейчас Галя поняла, что Воронова была не совсем трезва. «Вот откуда этот шальной блеск в ее зеленых глазах», — подумала Романова.

— Кстати, это ничего, что я тебе «тыкаю»? Ты давай тоже без церемоний. Зови меня Никой. И на «ты». О’кей?

— Ладно, — согласилась Галя. — Где мы можем поговорить?

Воронова усмехнулась:

— А что, моя гостиная тебе не подходит? Вижу, что нет. Но в спальне еще хуже, поверь мне. Про кухню я уже и не говорю, там у меня полный бардак. Так что располагайся здесь, подруга.

Воронова убрала с дивана халат и швырнула его на спинку стула. Хлопнула ладонью по дивану:

— Садись!

Галя села. Ника расположилась рядом. Закинула руку на спинку дивана и весело сказала:

— Ну? О чем ты хотела со мной поговорить?

— О Валентине Смирнове.

Ресницы Вороновой дрогнули.

— О Вале? — Голос у нее слегка задрожал. — А почему о нем?

— То есть как? — удивилась Галя. — А разве вы с ним не…

— Не сплю? — Воронова усмехнулась, однако в усмешке ее было что-то вымученное. — Это тебе наверняка его тетка рассказала. Она хорошая женщина, только любит совать нос не в свои дела.

— Валентин пропал. Мы пытаемся его найти.

Ника нахмурилась:

— Да, я слышала. Сначала я думала, что все это дурная шутка, но потом… — Она вновь усмехнулась: — Веришь ли, я даже прослезилась. Думала, вычеркнула его из памяти, но оказалось, не совсем. — Ника выдержала паузу и с неожиданной грустью в голосе добавила: — Сердце помнит.

— Так вы с ним расстались? — уточнила Галя.

Ника посмотрела на нее, подняв брови, и кивнула:

— Ну да, расстались. Конечно расстались.