Объекты в зеркалах
Шрифт:
Государство абсолютной черноты.
Лучше «перемолотого» негатива были лишь положительные эмоции, которые выкачивали из приговорённых к смерти, людей, оказавшихся не в том месте не в то время. Подозревающих… случайных свидетелей… заговорщиков… либо просто тех, кого решили казнить: ради необходимости или забавы. Дабы изъять из тела и разума столь ценный, дорогой, приятный позитив…
…Лысый говорил и говорил.
– …А слышал когда-нибудь о «чёрных» рынках, где торгуют положительными чувствами по баснословным ценам?
Георгий только обескураженно, в ужасе мотал головой. Он хотел отойти ещё дальше назад – но отступать было некуда: физически и метафорически.
– Про силовые барьеры, скрывающие от глаз и прочих органов чувств разрушенные, пришедшие в упадок территории, ты тоже не знаешь, – продолжал лысый человек без имени. – На самом деле Белое Государство не настолько большое, как вас уверяют – не размером со всю планету. У него и возможности-то не было разрастись после Великой Войны. Той самой, лишь слабым продолжением которой стала наша война с верпами и властью…
Георгий закрыл глаза.
Как бы хорошо, как бы легко было сейчас просто взять и умереть. Пусть в механических, компьютеризированных лапах убийцы-«монохрома», под приглядом бесстрастных, жестоких верпов – но исчезнуть, уйти, раз и навсегда решив все проблемы.
Однако он понимал: так просто это не закончится. Не ту судьбу готовило ему… что? Время? Пространство? Бытие? Или отдельно взятый человек, волею случая спасший от гибели, тепловой смерти? Спасший, чтобы бросить в лапы более смертоносного понятия – вероятности?..
А важно ли, кто привёл к нынешнему итогу?
Да и что, в конце концов, он может противопоставить целому Государству заговорщиков и маньяков? Территории с тысячелетней историей… если только и она не вымысел, обман, мистификация, выдуманная с единственной целью – благоденствовать невзирая ни на что. Убивать, красть, жиреть…
– Держи.
Лишь сейчас Георгий понял, что лысый всё это время продолжал говорить. Но бев и так рассказал статистику слишком много для того, чтобы Вавилин продолжал оставаться вне реальности. А теперь собеседник замолчал и, безмолвный и выжидающий, протягивал Георгию некий предмет.
На ладони лысого лежало нечто вроде тонкого плоского чипа или микроплаты. Помигивал по центру неяркий огонёк.
– Это сенсор, – объяснил бев. – Прижмёшь его пальцем, и на сигнал откликнется наше телепортационное оборудование. Оно перенесёт тебя куда надо.
– Телепортационное?! – выдохнул Георгий.
– О нём ты, разумеется, также не слышал, – утвердительно сказал лысый.
– Откуда оно у вас?!
– Что мы, зря с верпами воюем? – вопросом на вопрос ответил бев и подмигнул.
Георгий осторожно взял с ладони лысого телепортатор… или вещь наподобие него.
Подумать только, держит в руках технику, которая многие тысячелетия смущала и бередила умы учёных. Технику невероятную, невозможную… но оказавшуюся привычной, обыкновенной – здесь, в РЕАЛЬНОЙ действительности.
– А вы? – поинтересовался Георгий.
Лысый вздохнул, и статистик понял, что ответ
– Мы слишком долго воевали. ПорА это прекратить. ПорА освободить людей. И планету.
– Но каким образом?
Лысый помолчал.
– Понимаешь ли, не очень приятно быть бевом. Мы ведь не люди – не обычные люди, – а скорее существа. Создания, которых лишили всего позитива внутри, но которым посчастливилось… посчастливилось, правда? – Болезненно усмехнулся. – Которым УДАЛОСЬ выжить. Порой – благодаря техническим новшествам, что мы прячем в канализации, наших штаб-квартирах. А иногда чисто из упорства. Поскольку природа не хочет видеть живым такого Государства; она его не приемлет. И даже тот, кому, казалось бы, суждено умереть, может спастись. Только что это будет за существование…
– Не понимаю…
– Мы, бевы, несмотря на то что отверженные, продолжаем являться частью системы. Находимся на весах, в той чаше, где негатив. Власть предержащие – в соседней, с позитивом. И их хитроумные устройства позволяют человеческому миру функционировать, балансировать, как было испокон веков, – между белым и чёрным. Правда, люди ли хозяева Государства? И мы? Сильно сомневаюсь. Я лишь предводитель одного из бевских отрядов. Но таких отрядов много: сотни! И представь, что случится с миром – филигранно, технически совершенно выстроенным миром, – если все эти люди… существа, все источники негатива разом…
– Нет!
– Да. Умрут. Перестанут быть. Высвободят собственный негатив на волю.
Наступило долгое, тяжёлое молчание.
Нарушить тягостную тишину на сей раз первым решился Георгий:
– Но почему я?
– Не только ты. Подобных тебе много. Тех, кто способен сопротивляться тепловой смерти. По крайней мере, это доказывают исследования. Мы верим, что наша жертва не будет напрасной.
– Но что случится с миром, когда вы… вас… не станет?
– Ничего особенного. – Лысый рассмеялся в голос. – Всеобщая волна разрушения пройдёт по технике наших врагов и уничтожит её. Мы умрём самовольно, а те, кто не успеют или не захотят себя прикончить, испустят дух, когда нарушится баланс негатива и позитива. Это же ждёт обычных людей. Хотелось бы найти другой выход, но… мы чересчур долго искали, ждали – можем опоздать.
– Неужели нет иного пути?
Бев лишь пожал плечами.
Георгий осторожно погладил машинку для перемещения, с внешней стороны, там, где не было сенсора.
– А что это за тело, про которое вы рассказывали? – спросил он. – То, в контейнере с «вечной жизнью», соединённое с психикой и жизнями самых высокопоставленных… существ.
– Ты о жиртресте из не видимой невооружённым глазом Башни в самом центре Государства? Так это наш любимый правитель. Никак не угомонится, не уйдёт на покой… – Лысый мрачно хохотнул. – А его смотрители, которые связаны с ним ментально, только и думают, как бы лучше угодить начальнику. Понапихали в себя чипов… Хотя подобострастие и желание выслужиться было в них всегда.