Оберег

Сорокин Дмитрий

– Я следил за тобой, - прорычал верховный волхв.
– видел почти все, что ты творил. Молодец, ничего не скажешь. Способный ты парень, Любомудр мог бы гордиться. Но только ты бы все ж колдовал поменьше, а? У нас сейчас, хвала богам, не Начало Времен, когда все можно было, сейчас магия может сильно навредить миру. Думаешь, просто так волхвы от нее отказываются? То-то, брат. Ну, да ты еще молод, сам поймешь. А пока все-таки старайся обходиться своими силами. Колдуй пореже. Понял?

– Понял...
– кивнул Молчан.

– Вот и добро. Ну, чего нос повесил?

– Я только начал постигать основы старой

магии...

– Ну, и дальше постигай, кто мешает?
– не понял Белоян.
– Только воплощать свои новые умения не торопись, и все будет путем... К тому же, на магии свет клином не сошелся, и это ты тоже поймешь. Ну, ступай, пируй дальше. Небось, потом в лес навострился?

– Да...

– Ну и ладно. Только учти, если ты мне понадобишься - под землей найду. В лихой час каждый хороший колдун на счету! Ступай.

Молчан вернулся на свое место и снова рассеянно принялся за давно остывшего рябчика.

Тем временем к Рыбьему Сыну обратился сидящий рядом Фарлаф:

– Здрав будь, добрый молодец! Меня Фарлафом звать. А тебя как кличут?

– Рыбий Сын.
– представился словенин.

– Ничего себе имечко!
– уважительно кивнул здоровяк.
– А ведомо ли тебе, Рыбий Сын, что все, кто здесь собрался - богатыри?

– Ведомо.
– кивнул Рыбий Сын, принимаясь за поросячью ножку.
– Я и сам богатырь...

– Ты?
– усомнился Фарлаф.
– Что-то не похож. А в Киев зачем пришел, богатырь?

– Хочу предложить свой меч земле Русской.

– Ого! А возьмет ли тебя князь?

– Кто знает?
– пожал плечами Рыбий Сын.
– Почему бы ему меня не взять? Я же не немощный какой... К тому же говорят, что под лежачий камень вода не потечет...

– Знаешь, если ты меня сможешь на кулаках победить, я, пожалуй, замолвлю за тебя словечко перед князем. Нам нужны сильные, умелые воины!

– Это что, вызов?
– нахмурился Рыбий Сын.

– Ну, это не то чтобы вызов, а так, потехи ради. До первой крови. Меня, скажу честно, бывало, побеждали некоторые. Тот же Илья Жидовин, к примеру. Но остальных-то я сам драться учил! А если я тебя одним мизинцем по уши в землю вобью, то ты и князю совсем неинтересен будешь. Так что, будем силу пытать?

– Когда?

– А хоть сейчас. Во дворе.

– Тогда пошли, чего коня за хвост тянуть?
– Рыбий Сын спокойно встал из-за стола, направился к двери. Фарлаф грузно топал за ним по пятам.

– Рыбий сын, ты куда?
– окликнул друга Молчан. Руслан продолжал рассказывать. Как раз сейчас он добрался до боя с нечистью, когда побежден был страшный Вий и наконец-то прекратил посмертное существование Гуннар-Варяжонок.

– С Фарлафом силой мериться.
– ответил словенин.
– Подожди здесь, мы скоро вернемся.

Еще несколько человек поспешно покидали свои места за столом, чтобы посмотреть на противоборство Фарлафа и незнакомца.

Во дворе давно была утоптана площадка, где выясняли отношения когда потехи ради, а когда и по смертельному оскорблению. Фарлаф потянулся, поиграл мышцами.

– Ну, Рыбий Сын, ты готов?

Вместо ответа воин, не отводя глаз от противника, сделал приглашающий жест и начал невиданный свой танец. Фарлаф недоуменно пожал плечами, и вдруг резко прыгнул, выбрасывая в ударе пудовый кулак. Что произошло

дальше, он не сразу понял. Просто какая-то страшная сила оторвала его от земли и бросила на пять саженей. Тяжело приземлившись, богатырь помотал головой, встал. Рыбий Сын ждал его на том же месте, и лицо его было совершенно серьезным. Потешаться над Фарлафом он не собирался. Зато этим занялись зрители. Богатырь снова замахнулся правой, намереваясь ударить противника в грудь, и тут же совершил полет в обратном направлении. Но на сей раз он успел заметить молниеносные, смазанные и потому едва видные глазу движения Рыбьего Сына. Поднявшись, Фарлаф продолжил разыгрывать из себя дурака, делая вид, что и в третий раз собирается напасть точно так же, но в последний момент резко отдернул руку, с невообразимой для его кажущегося грузным тела быстротой обхватывая Рыбьего Сына левой рукой за талию. Миг - и богатырь поднял противника на вытянутых руках над головой. Сколько ни пытался вырваться словенин, ничто не помогало, потому как руки богатыря оказались куда прочнее и жестче любого аркана... С громким хохотом Фарлаф зашвырнул Рыбьего Сына за десять саженей в копну сена, затем подошел, протянул руку.

– Закончим, пожалуй.
– без тени улыбки сказал он.
– Ты очень сильный богатырь, Рыбий Сын! Очень сильный. Но - очень легкий. Тебе надо больше кушать. Пойдем, выпьем, закусим, поговорим.
– и, обнявшись за плечи, они вернулись на пир.

Руслан как раз закончил свой рассказ, и добрая половина пирующих во всю глотку орала ему здравицы. Князь уже сидел в своем кресле, одобрительно кивая.

– Ты это куда нашего гостя таскал, Фарлаф?
– спросил он.

– Да вот, выходили мы во двор проветриться.
– ответил богатырь.

– Ну, и кто кого проветрил?

– Поровну.
– Честно признался Фарлаф.
– Ну, Рыбий Сын, садись, и прямо сейчас начинай много есть, вес набирать.

– А... а можно где-нибудь рыбы попросить?
– словенин до сих пор смущался в присутствии стольких знатных воинов да еще и самого князя Владимира.
– А то это мясо уже в глотку не лезет...

– Попросить? Гм, сейчас попросим.
– ответил Фарлаф, ловя за рукав пробегавшего мимо гридня.
– Эй, ты, принеси-ка рыбки моему другу! И поживее, видишь, отощал совсем парень, сейчас от голода загнется!
– гридень кивнул и скоро вернулся, с усилием таща тяжеленное блюдо с осетром.
– Кушай, дружище! пробасил Фарлаф, и Рыбий Сын набросился на угощение, словно и впрямь, полгода постился. А осетр оказался очень вкусным.

Выпив для храбрости, Рыбий Сын встал и прилюдно повинился в злодействах своих, которые чинил полянам да северянам, пока жил среди печенегов Хичака Непримиримого. Его выслушали в полнейшей тишине, затем пожурили; но самые старые из собравшихся богатырей рассудили, что, во-первых, он был угнан в рабство и долгое время был вынужден подчиняться похитителям, которые, в конце концов, просто задурили ему голову своими печенежскими придурями. Слыша это, каган Кучуг вспыхнул, но все же промолчал, поймав сочувственные взгляды ярла Якуна и князя. Во-вторых, само раскаяние свидетельствует, что не всю честь растратил Рыбий Сын под лихими степными ветрами. И, под одобрительные крики пирующих, Владимир принял словенина на службу, определив для начала в малую дружину.