Обернись моим счастьем

Тур Тереза

— Питер наверняка что-то оставил, — говорил и двигался Могран очень тихо. — Надо найти. Здесь, в лаборатории — есть тайник?

— Не знаю, — прошептала в ответ, активируя защиту шкафа с зельями.

Кровь шумела в висках. Подташнивало. Зелье… Укрепляющее зелье… Где же оно? Вот. Нашла! Трясущимися руками открыла пузырек и жадно выпила содержимое. Залпом. Еще…

— Надо осмотреть тот дом. Наверняка там есть сейф, — бубнил про себя Морган.

— Ага, — кивнула через силу, присела на корточки у стены — настойка так быстро не подействует, надо ждать…

Кукла тянула

силу. Она сама, должно быть, ослабла — скоро совсем «выключится», что тогда? Как мы могли забыть? Время автономного действия — часа два, не больше!

Очень медленно, но мне все же становилось лучше. Я уже могла самостоятельно стоять на ногах, идти без помощи Моргана, хотя голова еще кружилась. Нам предстояло подняться на второй этаж, к спальням, и сделать это следовало не по парадной лестнице, а по потайному входу.

Этой лестницей давно не пользовались. Грязь. Пыль. Паутина. И… световые шары, активированные явно не так давно, да еще и с запасом!

О как…

Отец. Он знал. Он все продумал. Он готовился. Но почему? Разве он знал, что с ним что-то случится? Остановка сердца. Внезапно. Скоропостижно…

— Алекс? Алекс! Алекс Марлоу — я с тобой разговариваю, отвечай! Тебе плохо? — я вздрогнула, услышав недовольный голос тетушки Нимертии из моей спальни.

— Фил! Фил! Нам нужен доктор!

— Я уже вызвал, мама, — донеслось из холла.

Мы с Морганом переглянулись, стараясь не дышать и не чихать — в свете голубоватых шаров кружились пылинки.

— Поторопи его, сын! Объясни, что ты — глава дома Марлоу! И требуешь, чтобы он явился как можно скорее!

— Матушка, при всем моем уважении. Я еще не глава дома Марлоу. По законодательству…

— Глупости! Нам нужен доктор! Сейчас же! Что, если она уйдет в мир иной, вслед за своим не родным папашей? На нас падет подозрение!

Морган привалился к стене и закатил глаза. Затем что-то беззвучно зашептал и приоткрыл дверь. Моя спальня совсем рядом — каких-то пять-шесть шагов!

Тихо. Мы с Морганом дышим в такт.

Осталось дождаться, пока Нимертия выйдет. А если не выйдет? Что тогда? Доктор, конечно, поймет кто перед ним. В лучшем случае он решит, что девушка умерла, но потом все равно будет экспертиза, обратятся к артефакторам и…

— Ззззззззз…

Стре влетел сквозь приоткрытую дверь и завис перед самым носом дворецкого. Морган достал какой-то пузырек и капнул артефакту на прозрачные крылья. Стре улетел.

— Что это? — спросила одними губами.

— Коньяк, — одними губами ответил дворецкий. — Активировал дополнительную защиту.

Я хотела что-то сказать, но тут… О чудо! В дверь позвонили! Внизу послышались голоса Фила и прибывшего доктора, Нимертия, выскочила из спальни и, стеная, бросилась вниз.

— Какое счастье, что вы пришли! Скорее! Скорей!

Дальше все произошло так быстро, что дух захватывало! Сердце в горле билось как бешеное, ноги и руки тряслись. Влететь в спальню, откинуть одеяло, стащить с куклы ночную рубашку. Пока я переодевалась, Морган закинул «сестру» на плечо и исчез.

Юркнула под одеяло.

Все.

Нет! Не все! Парик! Выскочить из кровати, броситься к шкафу,

схватить парик…

— Госпожа Алекс?

— Войдите…

— Как вы себя чувствуете?

Руки, подрагивая, безжизненно лежат поверх белоснежной простыни, хриплое дыхание (никак не отдышусь!), пот катится градом.

— Жива, — отвечаю абсолютно искренне.

Ральф

Булавка для галстука. Третьего дня, в пятницу, его величество лично передал ему этот артефакт. С тех самых пор он с ним не расстается. Вот и сейчас. Сидит в кресле — крутит между пальцами. Да… Так у него скоро мозоли появятся!

Солнце жизнерадостно светило в окна кабинета, пылинки кружили в воздухе, напоминая золотую пыльцу фей из сказки. Он и не помнит такой чудесной погоды в обычно сыром, туманном Хомерсетте, а тут… Синее небо, теплый ветерок.

Так. Не отвлекаться. Булавка…

Он, конечно, не артефактор, но он живет в этом мире с детства, и кое-чему научился. Магия оборотней своеобразна и сильно отличается от возможностей магов, чье королевство они охраняют. Тем не менее, львы способны чувствовать артефакты (конечно, не все, но многие), способны использовать возможности большинства волшебных вещей. Он, к примеру, может настроиться на потоки силовых линий, почувствовать покалывание в пальцах. А тут… Ничего. Совсем. Он ничего не чувствует. Обычная булавка для галстука. Красивая, правда, но больше — ничего. Почему? Артефакт был создан таким образом, чтобы магия со временем рассеялась?

Оборотень вздохнул. Те же мысли по кругу. Какому — он сбился со счета. Нахмурившись, Арктур продолжал всматриваться в россыпь кровавых камней на отполированной золотой поверхности, перекатывая диковинное украшение между большим и указательным пальцем, как будто это могло чем-то помочь.

Булавку венчал довольно крупный рубин с четкой, мастерски выполненной огранкой. От него вниз по темному золоту простым, но изящным узором, змейкой вьющимся под пальцами, были пущены совсем мелкие камни. Тонкая работа. Ювелиры уважительно качали головами, но кроме того, что работа искусна и достойна восхищения, — ничего конкретного толком не говорили. Все они единогласно сходились во мнении, что подобный шедевр с одинаковым успехом мог родиться в десятках, если не сотнях различных миров.

Помогли, ничего не скажешь. С другой стороны, он этим экспертам не особо доверяет. Раньше ювелиры как-то были не очень нужны в их деле, все больше артефакторы, а ведь это неправильно! Действительно хороших специалистов в данной области, способных определить, к примеру, место создания пусть не артефакта — просто украшения, у них просто нет. Надо кого-нибудь пригласить. Не забыть дать распоряжение — пусть поищут. Предки! У него до сих пор ничего нет! Ничего! Только вот эта булавка…

Булавка, с которой началось в его жизни безумие: налет на дом покойного артефактора, семейство Марлоу, завещание и… адвокат Рендберг. Он все-таки улыбнулся, несмотря на то что поводов радоваться было мало. Ари… Она всегда любила эффектные жесты. Его сестра искренне предана этой семье, это очевидно, в его же сердце поселился страх.