Обернись!
Шрифт:
Докончив завтрак и поблагодарив родителей, я отправился к себе, наверх, готовиться к школе. К слову, к ней у меня было своё отношение, и не сказать, что приятное. В школу я ходил чисто для галочки, по большей части, чтобы не расстраивать родителей. До сих пор дрожью и болью в ягодицах отдаются воспоминания о прогулянных уроках. Теперь я стараюсь если и прогуливать, то в меру и осторожно, чтобы моих родителей не оповещали и, следовательно, не снискать себе затем их недовольство.
Такое странное отношение к школе сложилось во многом благодаря скуки, которую я испытываю стоит мне ступить в эти своды детского хаоса. Разговоры одноклассников на тему компьютерных игр, шушуканья о
Конечно мои родители не могли не воспрепятствовать решению старшего поколения на тему моего будущего, но получили отворот-поворот и наказ не пускать меня в, по их мнению, "дешевое коммерческое заведение с неясными целями, прикрытием которых служат невинные детские души". И должен сказать, я нисколько не пожалел тем, что за меня взялись бабушка и дедушка, лишив меня казалось бы традиционно привычной детской жизни. На самом деле, время, проведённое под указкой бабушки и кнутом дедушки было весьма интересным и полным на самые яркие моменты и запоминающиеся события. Я научился многому, школьная программа прошла легко и незаметно, благодаря превосходному учительскому таланту моих предков, всегда представлявшие занятие с интересным сопровождением и наглядным примером из практики. Я же, в свою очередь, был, я на это надеюсь, хорошим слушателем с отличной памятью, и талдычить мне одно и то же моим учителям не приходилось.
Потому неудивительно, что я всеми силами, правдами и кривдами пытаюсь сократить время моего там, в школе, пребывания. Мир школьный и весь остальной, куда входит всё не касающееся его, имеют для меня чёткую и жёсткую границу, единственным связующим звеном между которыми являются уроки. Воспоминания о школьных днях несмотря на мою отличную память не остаются у меня в памяти, по-просту слившись в один день, когда-то начавшийся и длившийся по сей миг.
Мои странности безусловно не понравились моим одноклассникам, и нередко я ловил на себе их взгляды, зачастую полные некоего презрения и какой-то жалости, будто я неизлечимо болен, аль чумной какой. Они пытались привить меня в своё общество, иногда и с применением силы, но всегда получали по мягким местам, и вскоре остановились на мысли, что меня лучше не трогать, а ещё лучше обходить по широкой дуге, едва увидев.
Мне на такое их поведение было плевать с высокой колокольни. Я всегда знал, чем себя занять и как скоротать время, и глупые детишки мне были не нужны от слова совсем. Я пытался отыскать в этом заведении интересных личностей, с кем можно было живо поговорить на интересующие нас темы, но таковых увы не находилось, все чаще попадались затянутые по уши в детские, нормированные дебри самородки, ни в какую не желающие совершенствоваться, всё больше и больше проводящие время в кругу тупеющих от вседозволенности и обилия игрушек детей.
Я скучаю по бабушке и дедушки, по нашим занятиям и живым беседам, изредка заканчивающихся отбитой до румяности и налитости задницы скорой на расправу бабушкой, не любящей когда с ней препираются и уж тем более оговариваются. По урокам конной езды с дедушкой, нашим бодрым скачкам по цветущей и немного забытой аллеи, ведущей в наш заповедник, где были собраны редкие виды животных и птиц, и не спрашивайте, как это удалось осуществить нашей семье, легче спать будет. На самом деле я и сам не знаю, но сколько бы
Одевшись и собрав все вещи в портфель, я спустился вниз. Отец уже был в прихожей и прощался с матерью. Ждали только меня.
Быстро зашнуровав кроссовки и выискав в зеркало выбивающихся из образа деталей, поспешил на выход, где меня терпеливо дожидался отец. Он всегда подвозил меня до школы, даже если до первого звонка было ещё несколько часов. Я просто любил сидеть один в скверике недалёко от школы и читать что-нибудь интересное, время за сим пролетало незаметно. Сегодняшний день исключением не является, до начала уроков есть ещё час и я планирую провести его за чтением руководства по созданию деревянных кукол. Пора переходить на что-нибудь серьёзное, в моих планах создать мини кукольный театр и пойти зарабатывать на площадь, давая карманные представления. Уверен отбоя от клиентов у меня не будет, потому что похожего дела я нигде у нас в городе не увидел, даже на сходках лавочников во время больших праздников.
– Я заберу тебя в три часа.
– сказал отец, подъехав к школьным воротам. За всё время езды мы обмолвились всего парой слов, отчего и он и я испытывали некоторое чувство неловкости. Отец переживает, что не может найти общих тем для разговора, потому что почти не интересуется жизнью и интересами сына, мне же немного обидно, что он не поддерживает мои начинания, хотя бы в мыслях и взгляде. Только мама меня понимает и всегда интересуется, как продвигаются мои успехи. Это не может радовать.
Попрощавшись с отцом, я отправился в сквер, чтобы примоститься там на моей любимой лавочке. Но сегодня, по всей видимости, судьба подготовила мне сюрприз, ибо моя лавочка была уже занята, и это то в такую несусветную рань! На моей памяти такого ещё не случалось.
Под накренившейся веткой липы сидел пожилой мужчина и кормил гулькающих перед ним голубей. В левое бедро ему упиралось навершие трости в виде искусно вырезанного румяного яблочка. На голове мужчины покоилась шляпа-котелок, не часто встречаемая в наши дни на улицах и даже в магазинах, разве что в качестве детали костюмированного инвентаря для театральных представлений. На мясистых губах старика играла лёгкая, отеческая улыбка, часто играющая на устах отцов, приглядывающих за своими шалопаями.
Я уже хотел присесть на другой лавочке, как старик поднял голову и посмотрел на меня из под пол своей шляпы, и я словно заворожённый пошёл в его сторону, в конце концов присев на своей же лавке неподалёку от незнакомца. Мне было неловко и даже немного страшно, от осознания того факта, что своим телом я в тот момент не управлял. Мне хотелось сбежать, но двигаться я не мог, единственное, что мне было доступно, так это трястись и дрожать словно какой-то испуганный и зашуганный нюня, мне стало противно от самого себя за такую реакцию.
– Интересуетесь работами по дереву, молодой человек?
– голос незнакомца отдавал некоторой ноток слащавости и наигранности. Мне ничего не оставалось, кроме как кивнуть, опустив голову как можно ниже, чтобы этот старик не видел мои испуганные глаза.
– Похвально, мало кто в вашем возрасте и поколении интересуется такого рода вещами, всё стрелялки, да дёрганье девочек за косички. Очень интересно, молодой человек. Вы чем то напоминаете мне мою внученьку, таким же усердием и исключительностью...
– голос старика скатился в мечтательные дебри, но не надолго, уже вскоре он вернул себе и тон и манеру.