Обещала мамке назвать Настенькой
Шрифт:
– - Умирать домой поеду, в деревню, - сказала женщина.
– Там меня и похороните.
Сначала по возвращении матери стало легче. Она сходила к бабе Лизке, местной знахарке, умной и мудрой старухе. Та дала травок, рассказала, как заваривать, и велела мочу пить. Мать и травы заваривала, и мочу пила. Отлегли немного боли. То ли травки помогли, то ли уверенность в своих силах внушила баба Лизка. Только все радовались: выздоравливает Анастасия. В это время решил жениться средний сын, Аркашка. В жены он выбрал грубоватую, горластую, языкастую Наталью Шарикову. Многим в деревне она не нравилась. А мать сказала:
– - Наташка орет много, но еще больше работает. А совести у неё на всю деревню хватит. Люди же только язык её видят. Женись, сынок. Хоть ты будешь пристроен.
– - Мам, ты вроде жить начала, - возразил сын.
– - Начала, начала, - согласилась Анастасия.
Это было последнее радостное событие в жизни матери. Весной, доставая из подпола картошку, охнула, схватилась за бок и слегла окончательно. Приходила баба Лизка, пошептала, мать немного успокоила, а бате сказала:
– - Готовься, Николай. Скоро быть тебе вдовцом. Немного твоей Насте осталось.
Последние полгода за матерью ухаживала Райка. Анастасия исхудала, дочь её легко поднимала, перекладывала, мыла, пелёнки меняла. Досталось девчонке по полной программе. Хорошо ещё помогала Наталья, жена второго брата. Да только у той ребёнок маленький был, особо между домами не набегаешься.
Умерла мать. Батя осунулся, почернел. Два месяца молчал, а потом в запой ушёл. Райку не слушал. В доме было грязно, неуютно. Денег батя на еду не давал, все пропивал. Хорошо, что брат жил через дом по соседству. Райка там фактически и обитала. В чувство батю привела та же Наталья, решительная деревенская девка, но умная, по-своему добрая. Разоралась на отца:
– - Чего сопли распустил? У тебя ещё Райка есть. Думаешь, я её всегда кормить буду? А ты на что? Чтоб завтра трезвый был! А ты дома оставайся, - обратилась к Райке, - у тебя батя есть. И чтобы в доме порядок навели! Вот допьется ваш батя, помрёт, тогда и придёшь ко мне! Тогда буду тебя кормить!
Аркадий пытался одёрнуть жену, но тоже получил от неё. А отец сначала обиделся на Наташку, но её слова задели его за живое, немного успокоился, пить стал меньше, вспомнил о дочери. Правда, не знал он, что тем же вечером Наталья потихоньку нашла Райку, сказала:
– - Ты уж не сердись на меня. Встряхнуть надо было отца-то, а то он уж слишком загоревался. Пойдём, поешь.
– - Не пойду, - угрюмо ответила Райка.
– - Не упрямься. Не еды я пожалела, а батю, иначе бы он не понял. Пойдем, пойдем. Не отпущу! Ты меня знаешь!
И пока не накормила, не отпустила девчонку, сердце-то у женщины доброе было, но свёкру поблажки не дала.
Новый кумир.
Когда Райка оканчивала школу, у неё появился другой кумир. В их деревню по распределению прислали новую учительницу истории Надежду Георгиевну Воронову, тоже вчерашнюю студентку, тоже издалека, из самой столицы - Москвы. В отличие от Людмилы, добровольно она сюда не ехала. В восторг от сибирской деревни москвичка не пришла. Огляделась, ничего не сказала, красотой тайги восхищаться не стала. Девушка не скрывала, что хотела бы уехать. Со стариками, как Людмила, она не дружила, лишь спокойно здоровалась. Но Надежду Георгиевну, пожалуй, в деревне вскоре стали уважать больше других учителей. Уроки её были интересны и увлекательны, когда она рассказывала воцарялась абсолютная тишина. Новая учительница истории была очень строгая. Уже на втором уроке не дала при опросе домашнего задания даже учебник открыть. Более того, приказала в начале урока все книжки на стол ей складывать, а потом отвечать. И в первый же день весь класс получил неудовлетворительные оценки. Пропали в школе в первой четверти все отличники, директор сердился и хватался за голову, а родители поддержали молоденькую учительницу, сказали: "Так их, правильно, Надежда Георгиевна, пусть учатся". И начали волей-неволей все учиться: кому надо было "пять", учили всё чуть ли не наизусть заданный параграф, а кто никогда не учил ничего, стали на троечку подучивать. При этом суровая, требовательная Надежда Георгиевна была невысокой, худенькой, изящной девушкой с классической внешностью:
Красивую девочку в выпускном классе новая учительница заметила сразу. Выделялась Рая среди сверстников правильными чертами лица, живыми карими глазами и длинной, толщиной в руку темной косой. Мамка растила и гордилась дочкиными волосами. В отличие от других деревенских девок, была Раиса длинноногая, высокая, худенькая. Многие учителя Райку жалели, говорили: "Тяжело девчонке, без матери растёт. И дом на ней, и за отцом следит". А Надежда Георгиевна на общий уровень со всеми поставила. Выучила - пять, не выучила - два. Посыпались у девчонки тройки вперемежку с двойками, но не отступила новая историчка, не поддалась на жалость. Нащупав слабое место упрямой ученицы - её мечту уехать из деревни - играла на этом, добиваясь, чтобы упрямая девчонка начала учиться, как следует. Оставила как-то после урока, заговорила зло и серьёзно.
– - Хочешь в городе жить, правильно. В деревне ловить нечего. А в город кем поедешь? Поломойкой? Или найдешь городского мужа? Так хороших-то мужчин быстро разбирают. А пьяница тебе зачем? Не насмотрелась на отца? Что? Не нравится? А ты выслушай. Я обнадеживать тебя не хочу. Путь тебе отсюда уехать один только - через образование. В институт прорываться надо. Знакомых у вас нет, денег взятку дать - тоже нет. Единственный выход - самой надо поступать, а для этого надо хорошо учиться. Запомни, Рая, никто тебя дальше в жизни жалеть не будет. Жизнь хуже и гаже, чем хотелось бы, - такими словами закончила учительница и грустно вздохнула, думая уже о чём-то своём. А потом достала откуда-то увесистую книгу.
– - Вот почитай, как умела женщина своего добиваться в любых обстоятельствах, - сказала напоследок и подала девчонке тяжёлый том.
– - Маргарет Митчелл "Унесённые ветром", - прочитала название книги ученица.
– - Скарлетт ОХара стала национальным характером Америки. Поучись у неё. Она никогда не сдавалась.
И Райка взяла книгу, прочитала на едином дыхании. Нет, такой, как Скарлетт она не хотела быть, но впервые серьёзно и трезво, без розовых очков, задумалась о своей мечте, стала размышлять о реальных путях её исполнения. Получалось, как ни крути, права Надежда Георгиевна. Все, что может помочь на первом этапе, это образование.
Надежда и Райка сдружились. Учительница и ученица. Раису к этой дружбе подталкивала ещё и Наталья.
– - Слушай её, дело говорит Надежда, - втолковывала юной золовке жена брата и совала то литр молока, то пакет творога, чтобы девчонка отнесла учительнице. Та сердилась, платила деньги, но молоко было вкусным, творог еще лучше, поэтому брала, да и есть надо что-то. При социализме пусты были прилавки сельских магазинов, вот и ели селяне, что было на земле и подворье.
И Райка слушала советы Надежды Георгиевны, в свою очередь, показывала старшей подруге грибные места, учила собирать черёмуху - с ней в Сибири пекли просто обалденные пироги - зимой вместе ходили на лыжах.
Во второй четверти у Раи троек не было уже. Путь свой девчонка наметила в педагогический, как и мечтала раньше. Только выбрала точные науки. С ними у Раисы никогда проблем не было. Задачки, теоремы сами раскладывались на слагаемые, вычитаемые, умножаемые и решались очень просто. Может, если бы поделилась планами она с молодой учительницей, та бы отсоветовала, убедила бы, что это не лучший вариант, что педагог в городе давно уже не первый человек, а то и просто неуважаемый. Но не до Райки было в те дни самоуверенной, слегка презирающей деревню учительнице: у неё наметился роман с почти местным жителем.