Обещание Кристоса
Шрифт:
Свободна. Она свободна. Она провела на Оиноуссаи всего два года, но эти два года показались ей вечностью. Они и были вечностью. Не только смерть ее матери, но и санаторий, кошмарный брак с Джереми, ребенок…
Ребенок.
Алисия тяжело осела на кровать, сминая голубой шелк покрывала. Застонав, она закрыла лицо руками, прижала ладони к глазам. Миниатюрные желтые точки запрыгали перед ее закрытыми веками.
Голова была как в огне, она ужасно болела. С судорожными рыданиями Алисия качалась из стороны в сторону, раненная своей
Это было слишком – слишком жестоко, слишком ужасно.
Она не должна это делать, не должна опять предаваться своему несчастью. Доктора в санатории учили ее сражаться, держать все в глубине своей памяти и не выпускать наружу.
Понемногу боль отступила, и улеглось страшное чудовище в тайниках ее памяти.
Успокаивая дыхание, она медленно подняла голову и поймала свой взгляд в огромном зеркале в золотой раме. Огромные безумные глаза. Трясущиеся губы. Ужас и ненависть.
Как она может быть не полна ненависти? Она сделала ужасную, непростительную вещь. Она никогда никого не ненавидела больше, чем себя.
Кристос наблюдал за появлением Алисии на палубе, ее длинное платье без рукавов облегало грудь, скользило по тонкой талии и спускалось до лодыжек, длинные пшеничные волосы собраны в, узел на затылке. Она выглядела настолько женственно, что он почувствовал волну одержимости, которая прокатила по всему телу. Она была его. Теперь она принадлежала ему.
Он видел ее раньше, несколько лет назад на встрече в Афинах. Она была совсем молода, с еще более светлыми волосами, и она со слезами что-то шептала своему отцу. Отец зашипел на нее тогда, встреча приостановилась. Она продолжала настаивать. Дсриус Лемос сердито отчитал ее и вдруг залепил ей пощечину – удар прозвучал очень громко, слишком громко в неожиданно затихшей комнате.
Кристосу тогда было двадцать семь, он был иностранцем, чужаком, затаившимся в дальнем конце комнаты. Он хорошо говорил на греческом, но не понимал всех нюансов.
Он был в шоке, когда Дериус ударил свою дочь, был поражен жестокостью этого удара, который оставил на лице девушки красный след. Но девушка не проронила ни звука. Она просто смотрела на отца глазами, полными слез, а потом, так и не нарушив молчания, вышла из комнаты.
Встреча возобновилась, и все потекло своим чередом, как будто ничего и не случилось.
Но что-то все-таки случилось. Что-то случилось с Кристосом.
И сейчас Алисия приближалась к нему так же медленно и нерешительно, как тогда, много лет назад, она приближалась к своему отцу.
Не говоря ни слова, он подал ей бокал шампанского. У нее были влажные, удивительные зеленовато-голубые глаза, прикрытые длинными черными ресницами.
– Опять тяжелые мысли? – пробормотал он.
– И опять, и опять, и опять. – Она отвернулась. Он снова почувствовал дикое желание сжать ее в своих объятиях, поцеловать ее нежную кожу, согреть ее в своих сильных руках.
Алисия расслабилась и, поведя узкими плечами, облокотилась на перила, держа в руках бокал шампанского. Яхта быстро скользила по волнам, и ветер выхватывал прядки волос из ее туго затянутого пучка.
– Куда мы направляемся? – поинтересовалась она.
– А куда бы ты хотела?
– Подальше от Греции.
– Замечательно.
Она наконец взглянула на него. Ее голубые глаза были темными и загадочными.
– Я даже не знаю, где ты живешь.
– Большую часть времени я живу в пригороде Нью-Йорка. Но вообще-то у меня еще есть дома в Лондоне, Провансе и на Мальте.
– Ты выглядишь устало.
Его губы сложились в слегка удивленную улыбку.
– Видишь, ты меня уже достаточно хорошо знаешь.
Стюард в форме вышел на палубу и сообщил, что еда готова. Кристос жестом пригласил Алисию следовать за ним в дальний конец палубы, где был накрыт стол.
Кристос пододвинул ей стул, она села за маленький столик.
– Ты прекрасно выглядишь в розовом.
Алисия поставила бокал на узорчатую ска – терть. Она подождала, пока стюард уйдет, чтобы начать разговор с Кристосом.
– Давайте не будем притворяться, мистер Патере. Ведь наш брак – не более чем бизнес.
– Ну, в какой-то мере браки – это всегда бизнес. – Он сел за стол напротив нее, облокотившись на спинку стула. – Но это не значит, что он должен быть бесплодным или холодным и нестерпимым. И это не значит, что мы не можем отметить наш союз.
Она повертела бокал между двумя пальцами.
– И что же мы отмечаем, мистер Патере? Ваш новый финансовый доход? Ваше объединение с Дсриусом Демосом?
– Вес перечисленное.
Она собралась поставить шампанское на место.
– Тогда я не собираюсь праздновать.
– А что, если мы отпразднуем твою красоту?
– Я не буду за это пить.
– Ты думаешь, что некрасива?
– Я это знаю.
– А я нахожу тебя просто завораживающей.
– Может, тебе в последнее время не хватало женского общества?
Он снисходительно улыбнулся.
– Хватало. Но должен признаться, что ты действительно приводишь меня в восторг. Ты просто мучительно красива.
Алисия побледнела, ее глаза широко распахнулись.
– Этот разговор очень смущает меня, заставляет чувствовать себя неловко.
– Извини.
Но она отметила, что голос его не звучит виновато.
Одеваясь сегодня, Алисия твердо решила, что будет держать дистанцию, отдалится от него, насколько это возможно, но он оказался сильнее. Она поняла, что внимательно на него смотрит.
Он был незнакомцем. Его купил ее отец. Ему нужны только деньги Демосов. Но почему тогда так учащенно бьется сердце и мысли путаются, почему возникают такие желания, которые не должны возникать?