Обещание любви
Шрифт:
– Надеюсь, ты знаешь, что в первый раз довольно больно, – продолжал обманчиво ласковым голосом Велорий, пытаясь наказать ее как можно сильнее.
– Лорик… – его палец медленно пополз вниз по животу и замер в сантиметре от самого интимного места.
Оля зажмурилась и одна слезинка скатилась по щеке. Велорий напрягся, он видел, как она напугана, но не ожидал, что настолько. Раскаяние затопило его. Урок, который хотел преподать он, зашел слишком далеко.
– Твое счастье, что ты не возбуждаешь
Оля зажала рот рукой и на подгибающихся ногах выскользнула из комнаты.
«Какая же я глупая, – думала она, сдерживая рвущиеся из груди рыдания. – Возомнила из себя роковую соблазнительницу, а на самом деле я – испуганный мышонок. Теперь он презирает меня!». Она не могла простить себя за то, что пошла на поводу у подруг.
Велорий поднял с постели презерватив, который нечаянно обронила Оля, убегая.
«Неужели она зашла бы так далеко?»
Харламов потушил свет, лег в постель и, подавив стон, перевернулся на спину. Он хотел наказать Рыжика, а наказал себя: каменная эрекция не позволила сегодня заснуть ему на животе.
Глава 13
Оля на носочках, боясь издать хотя бы малейший шум, кралась по коридору. Она встала намного раньше обычного, лишь бы избежать встречи с Велорием. Ей было даже страшно подумать, как посмотреть ему в глаза после вчерашнего. И больше всего она боялась увидеть в них холодное презрение.
Девушка стала медленно спускаться по лестнице, каждый скрип для нее был подобен грому, она то и дело сжималась и замирала, будто от этого могла превратиться в невидимку. Выглянув из-за угла, Оля облегченно вздохнула – горизонт был чист.
Интересно, успеет ли она позавтракать, прежде чем Велорий спустится вниз? Нет, так рисковать не стоило. Быстро натянув куртку и ботинки, Оля распахнула дверь, которую символически считала «спасительной», и буквально впечаталась в Велория, вернувшегося с пробежки.
– Побег провалился, – поморщившись, сказала она скорее для себя, нежели для него.
Велорий ухмыльнулся, потирая ушибленную грудь. Ее непосредственность и честность всегда вызывали в нем умиление.
– И от кого ты сбегаешь? – он неожиданно для себя потрепал ее по волосам.
Оля удивленно посмотрела на него и… О, счастье! Он вовсе не злился на нее, его глаза лучились добротой и … неужели это нежность промелькнула, хоть и на мгновенье?
– Ты не сердишься на меня? – затаив дыхание, спросила Оля.
– Вчера я разозлился на тебя не за то, что ты голая залезла ко мне в кровать, – уже серьезно ответил он.
– Я вовсе не была голая, – возразила она, но упрек в его взгляде остановил ее.
– Из-за своей непроходимой тупости ты пошла на поводу у своих подруг, надоумивших тебя на эти глупости, – отчеканил Велорий, снова закипая, но усилием воли успокоился. – Твоя доверчивость и
– Они вовсе не желали мне зла, – бросилась на защиту подруг Оля. – Они хотели помочь!
– Хорошая помощь! – язвительно произнес он.
От хорошего настроения Велория не осталось и следа. Он думал, что полностью успокоился, но одна лишь мысль о том, что если бы целью Бестужевой был не он, а кто-то другой, то она давно бы распрощалась со своей девственностью – затуманивала его мозг и приводила в неописуемую ярость.
Собственно, его не должна была волновать сексуальная жизнь Рыжика. Какое ему вообще дело до нее! Но с недавних пор он стал мгновенно терять контроль над своими эмоциями, если дело казалось Бестужевой.
Оля видела, что Велорий с трудом сдерживается, чтобы не наорать на нее. Его ноздри раздувались, а грудь быстро вздымалась.
Девушка знала, что лучше не трогать его в такие моменты, но такая уж она была: совсем не знающая чувства меры.
– Лорик, я все равно тебя люблю! – крикнула она ему вслед. – Даже когда ты такой страшный и злой! – и быстро скрылась за дверью.
– Рыжая, ты меня погубишь, – прошептал он, запустив руку в волосы.
Но откуда Оле было знать, что Велорий и без того находил ее невероятно милой, в этой ее порывистости, честности и даже в своей неповторимой неуклюжести. А все ее штучки с обольщением, больше похожие на комедию, просто доконали его. Поначалу действительно было забавно наблюдать за ней, но это перестало быть смешным в тот миг, когда она предстала перед ним в бесстыжей сорочке, такая при этом хрупкая и трепещущая. Возможно, на него подействовало теплое приглушенное освещение в комнате, из-за которого ее кожа показалась ему такой нежной, а испуганное личико таким трогательным, но в тот миг он едва смог совладать с собой. Ему так хотелось обнять это гибкое, еще не совсем оформившееся тело, прикоснуться губами к широко распахнутым глазам, чтобы погасить в них страх и овладеть ею так нежно, как только возможно, чтобы без остатка наполнить собой сердце этой необыкновенной девушки. Пусть это эгоистично, но в глубине души Велорий хотел быть единственным, о ком она будет постоянно думать и кого будет любить.
Тогда чего он ждет? Он уже давно мог сделать ее своей!
– Как же все это сложно, – пробормотал Велорий.
… Зима была лютой как никогда, ночью все время завывал ветер, кружа снег в чудном, завораживающем танце, а утром все стихало, и белизна снежного покрова слепила своей яркостью на солнце. Если не брать во внимание крепкий мороз, то погода была чудесной.
Оля особенно любила зиму, так как непоседа по характеру, она обожала зимние развлечения. Даже то, что она заканчивала школу, не останавливало ее от соблазна поиграть в снежки или покататься на санках, из-за чего Бестужев частенько приходила домой вся в снегу, с красным носом и окоченелыми от холода руками. Но всякий раз ее лицо светилось неподдельной радостью.