Обещание
Шрифт:
Крис взял протянутую Джорданом ручку и вывел свое имя.
Суд напоминал живой организм, который рвали на части домыслы и предположения. Джордан повернулся лицом к Гас Харт, второй раз занявшую место свидетеля.
— Благодарю, — внезапно сказал он. — Больше вопросов не имею.
Он подумал, что стоило так поступить только затем, чтобы увидеть вытянувшееся лицо Барри. Прокурор, как и сам Джордан, отлично понимала, что бессмысленно вызывать мать подсудимого в качестве свидетеля, если не удается
Озадаченная Барри встала со своего места. Она готова была биться об заклад на все свое жалование, каким бы жалким оно ни было, что Крис вскочил с места по одной-единственной причине: он не хотел, чтобы Джордан задавал его матери какой-то ужасный вопрос. В противном случае, зачем бы он стал прекращать допрос на полуслове? Она с опаской подошла к свидетельской трибуне, отлично сознавая, что ступает по минному полю, и не переставая задавать себе вопрос: что, черт возьми, можно выжать из этого перекрестного допроса?
«Что ж, — решила она, — допрошу свидетеля за Макфи».
— Миссис Харт, — начала она, — вы приходитесь подсудимому матерью?
— Да.
— Вы же не хотите, чтобы он оказался в тюрьме, верно?
— Разумеется, нет.
— Для любой матери сложно представить, что ее сын мог кого-то убить, как вы считаете?
Гас кивнула и громко шмыгнула носом. Барри вскинула голову, понимая, что еще один вопрос — и свидетель потеряет самообладание, а она сама предстанет перед присутствующими в образе чудовища. Она открыла было рот, потом закрыла.
— Больше вопросов не имею, — сказала она и вернулась на свое место.
Гас Харт увели со свидетельской трибуны, и Барри принялась просматривать свои записи. Джордан скажет, что защита закончила допрос своих свидетелей, а потом ей уже и карты в руки: в заключительной речи она убедит присяжных в виновности подсудимого. Она уже слышала собственный голос, исполненный убежденности: «И даже его собственная мать… собственная мать Криса Харта… не смогла смотреть сыну в глаза во время дачи свидетельских показаний».
— Ваша честь, — произнес Джордан, — у нас остался еще один свидетель.
— Какой свидетель? — воскликнула Барри, но Джордан уже вызывал для дачи показаний Кристофера Харта.
— Протестую! — негодовала Барри.
Судья Пакетт вздохнул.
— Стороны, встретимся в кабинете. И приведите подсудимого.
Они прошли за судьей в кабинет, Крис упирался, не желая уходить.
Барри заговорила, за ней успела захлопнуться дверь.
— Это полнейшая неожиданность, Ваша честь. Я понятия не имела, что сегодня будет давать показания подсудимый.
— Что ж, вы не одна такая, — кисло ответил Джордан.
— Вам нужен перерыв, Барри? — поинтересовался Пакетт.
— Нет, — пробормотала она. — Но стоит хотя бы немножко соблюдать правила приличия.
Не обращая внимания на ее последние слова, Джордан положил перед судьей отказ от права хранить
— Я был против того, чтобы он давал показания, это может разрушить всю линию защиты.
Судья Пакетт взглянул на Криса.
— Мистер Харт, адвокат объяснил вам все последствия вашего желания давать показания?
— Да, Ваша честь.
— И вы подписали документ, в котором говорится, что адвокат предупредил вас о возможных последствиях?
— Да.
— Хорошо, — пожал плечами судья.
И первым вернулся в зал суда, за ним последовали остальные.
— Защита для дачи показаний вызывает Кристофера Харта.
Джордан обошел стол защиты, когда представлял своего подзащитного. Он видел, что присяжные подались вперед. Барри была похожа на кошку, готовую проглотить канарейку. А чего бы ей не радоваться? Допроси она Криса хоть на суахили, все равно выиграет дело.
— Крис, — начал Джордан, — вы понимаете, что вас судят за убийство Эмили Голд?
— Да.
— Вы можете рассказать суду, какие чувства вы испытывали к Эмили Голд?
— Я любил ее больше всего на свете.
Голос Криса звучал ровно и четко, Джордан мог им гордиться. Непросто встать в зале суда перед присяжными, которые мысленно, скорее всего, уже осудили тебя, и озвучить свою версию произошедшего.
— Как давно вы знакомы?
Все в Крисе стало мягче и нежнее: контуры его тела, окончания его слов.
— Я знал Эмили всю жизнь.
Джордан лихорадочно раздумывал над тем, что спрашивать дальше. Его цель — во что бы то ни стало опередить удар.
— Какие ваши самые ранние воспоминания?
— Протестую! — воскликнула Барри. — Неужели нам придется выслушивать воспоминания за все восемнадцать лет?
Судья Пакетт кивнул.
— Давайте ближе к делу.
— Вы можете рассказать о ваших взаимоотношениях с Эмили?
— Вы знаете, — негромко произнес Крис, — каково это — любить человека настолько сильно, что уже не можешь представить себя без него? Что значит касаться человека и чувствовать, что ты дома? — Он сжал кулак и опустил его на раскрытую ладонь второй руки. — Нас связывал не секс, не желание порисоваться перед другими, как это происходит с остальными в нашем возрасте. Мы, как бы это сказать, были предназначены друг для друга. Некоторые всю жизнь ищут свою половинку, — продолжал он. — Мне повезло: она всегда была со мной рядом.
Джордан смотрел на Криса, пораженный его словами, как и все присутствующие в зале. Это говорил не восемнадцатилетний подросток. А кто-то старше, мудрее, печальнее.
— Эмили была склонна к самоубийству? — внезапно спросил Джордан.
— Да, — ответил Крис.
— Вы можете рассказать суду, что произошло ночью семнадцатого ноября?
Крис опустил глаза.
— В тот вечер Эмили хотела свести счеты с жизнью. Я достал пистолет, как она просила. Отвез ее на карусель. Мы немного поболтали и… все остальное.