Обещание
Шрифт:
— Вообще-то, да. Ведь сегодня особенный день…
Она была неописуемо прекрасна, но дело было даже не в ее внешности. Еще раньше, до того как Питер начал работать над ее изуродованной, изрезанной плотью, он был покорен чем-то, чему никак не мог подобрать подходящего названия. Сначала Нэнси, а теперь — Мари как-то повлияли на его чувства, изменили его образ мыслей, и теперь Питер плохо представлял себе, как он должен держать себя с ней. Больше всего ему хотелось прижать ее к себе и поцеловать прямо здесь, в ресторане, но
— Я очень рад, что ты так счастлива, дорогая.
— Да, ты прав, я действительно счастлива, но вовсе не из-за лица. То есть не только из-за него, — поправилась Мари. — Завтра открывается моя выставка, и у меня есть моя жизнь, моя работа и… И ты.
Последние слова она произнесла совсем тихо, но для Питера они прозвучали оглушительно, словно раскат грома. Он ждал их, надеялся на них, и теперь, когда Мари наконец произнесла их, так растерялся, что не нашел ничего лучшего, кроме как обратить все в шутку.
— Вот как? — спросил он. — Значит, я иду на последнем месте? Кстати, ты, кажется, забыла Фреда…
Они оба рассмеялись этим его словам, и Питер заказал обоим по «Кровавой Мэри», но тут же передумал и велел официанту принести шампанского.
— Шампанское? — удивилась Мари. — Боже мой, шампанское!..
— Почему бы нет? Сегодня у меня больше нет приема, кабинет закрыт, ассистенты отпущены, и я совершенно свободен… Если конечно, — поспешил поправиться он, — у тебя нет каких-нибудь особенных планов.
— О боже, Питер, какие у меня могут быть планы?
— Ну, я не знаю… Может быть, ты хотела поработать сегодня? — спросил он и сразу же понял, что задал глупый вопрос.
Мари негромко рассмеялась.
— Ну что ты. Я правда хотела сделать несколько снимков, но сейчас я решила, что работать в такой день было бы по-настоящему грешно. Давай развлекаться, развлекаться на всю катушку. Устроим загул!
Питер тоже улыбнулся:
— И с чего бы ты хотела начать? Мари на мгновение заколебалась, потом подняла на него взгляд.
— Придумала! Пойдем на пляж!
— На пляж? В январе?!
— А что тут такого? В конце концов, мы с тобой в Калифорнии, а не в Вермонте. И потом, не обязательно лезть в воду. Мы могли бы доехать до Стинсона и немного погулять по берегу.
— Годится. — Он улыбнулся. — Как тебе все-таки легко угодить!
Но на самом деле Питер так не думал. Он знал, что их прогулки вдвоем уже давно стали для Мари чем-то особенным. И она относилась к ним почти с суеверным чувством, пребывая в полной уверенности, что, как только они прекратят свои воскресные поездки на побережье, удача отвернется от нее.
Была и еще одна причина — Мари хотелось вручить Питеру свой подарок в совершенно особенной обстановке, и ресторан, каким бы замечательным он ни был, совершенно для этого не подходил. Ей с первой минуты хотелось отдать ему
— У меня кое-что для тебя есть, Питер… Он удивленно посмотрел на нее, как будто не совсем понимая, что она имеет в виду, а Мари уже протягивала ему свой подарок.
— Вот, возьми. Если тебе хочется, я могу потом выгравировать на нем сегодняшнее число.
— Мари, зачем это… Я не знаю… Это лишнее!.. Питер был одновременно и тронут до глубины души, и смущен ее вниманием, а когда он открыл маленькую, отделанную внутри бархатом коробочку, то не смог удержаться от восхищенного возгласа.
— Спасибо, огромное тебе спасибо! Я… я… — И не зная, как еще выразить свои чувства, он крепко обнял ее за плечи свободной рукой.
— Я знала, что тебе понравится, — проговорила она удовлетворенно.
— И все равно тебе не следовало… — сказал Питер, но Мари не дала ему договорить.
— Нет, следовало, — решительно возразила она. — Ведь ты ничего для меня не сделал и никогда ничего мне не дарил, вот я и решила — пусть тебе будет стыдно…
Ее глаза озорно блеснули, и Питер невольно рассмеялся. Потом он шагнул вперед и, обняв Мари, поцеловал ее долгим, нежным поцелуем, который яснее всяких слов сказал ей о его чувствах. И на этот раз Мари ответила на его поцелуй.
— Может… может быть, нам лучше вернуться? — спросил он некоторое время спустя.
Мари кивнула в ответ и все так же молча пошла за ним к машине, кутаясь на ходу в шубку, защищавшую ее от сырого холодного ветра, дувшего со стороны океана. «Как хорошо, что мы съездили сюда», — подумала она, садясь рядом с ним на переднее сиденье.
На обратном пути они разговаривали мало, и с лица Питера не сходило торжественное и слегка напряженное выражение. Лишь когда они подъехали к ее дому, лоб его немного разгладился, однако когда Мари, улыбнувшись, пригласила его подняться, Питер снова нахмурился.
— Ты уверена, что действительно хочешь этого? — спросил он.
— Абсолютно. Если, конечно, у тебя есть время. Дело в том, что я приготовила для тебя еще один подарок…
И Мари первой стала подниматься по лестнице. Питеру не оставалось ничего другого, кроме как последовать за ней.
В квартире было темно, но Мари не стала зажигать лампу. Вместо этого она сразу прошла в гостиную и развернула мольберт от окна. Только после этого она включила верхний свет и позвала Питера.
Он шагнул в комнату и замер на пороге. Перед ним стоял на мольберте готовый холст — пейзаж с деревом, в ветвях которого прятался озорной мальчуган. Мари закончила эту картину еще до того, как уехать на рождественские каникулы, но приберегала свой сюрприз до сегодняшнего дня, до этого самого часа.