Обещание
Шрифт:
— Разница есть, черт побери! Есть! — Он загородил ей дорогу, и Мари вынуждена была остановиться. — Я имею право знать.
— Вот как?!
Они некоторое время стояли друг против друга, потом Мари неожиданно кивнула.
— Хорошо, — сказала она. — Если я скажу, что у меня действительно есть личные причины недолюбливать фамилию Хиллард, вас это удовлетворит?
— Отчасти. По крайней мере теперь я знаю, что вы не сумасшедшая.
Мари невольно рассмеялась и посмотрела на него в упор.
— Откуда вы знаете? Может быть, я уже давно сошла
— Я так не думаю, мисс Адамсон. Просто вы ненавидите корпорацию. Или меня.
Эта мысль пришла ему в голову совершенно неожиданно, и он даже не успел как следует подумать, высказать ее вслух или лучше не стоит. На какое-то мгновение речь опередила разум, и он сморозил явную глупость. Ни корпорация, ни он сам никогда и ни на кого не оказывали давления, во всяком случае — открыто. «Коттер-Хиллард» не связывалась с сомнительными клиентами и не действовала запретными методами. Никаких причин для подобного упрямства у нее, таким образом, просто не могло быть.
Разве только… разве только у нее был неудачный роман с кем-то из служащих местного отделения фирмы, и с тех пор она затаила зло на всю корпорацию. Да, пожалуй, так оно и есть. Это было единственное разумное объяснение.
— Ненавижу вас?.. Вот уж нет. — С этими словами Мари обошла его и двинулась дальше, и Майклу снова пришлось ее догонять.
— Это очень любезно с вашей стороны. Майкл улыбнулся и, впервые за все время, снова стал похож на себя прежнего — на веселого и беззаботного студента, который весело шутил и задирал Бена, когда они вдвоем приходили в ее бостонскую квартиру. Это воспоминание, однако, отозвалось в сердце Мари такой острой болью, что она не выдержала и отвернулась. Но Майкл ничего не заметил.
— Могу я пригласить вас куда-нибудь на чашечку кофе? — спросил он.
Первым побуждением Мари было отказаться, но потом она подумала, что лучше покончить с этим раз и навсегда. Может быть, тогда он оставит ее в покое.
— Хорошо, — со вздохом согласилась она и, увидев на другой стороне улицы открытое кафе, предложила зайти туда.
Войдя внутрь, они заказали по чашке кофе эспрессо, и Мари машинально протянула Майклу два кусочка сахара. С ее стороны это было довольно опрометчиво — Мари Адамсон неоткуда было знать, что Майкл кладет на чашку именно два куска, — но он только поблагодарил ее кивком головы. Майкл просто не обратил внимания на такую мелочь.
— Видите ли, мисс Адамсон, — начал он, задумчиво помешивая в чашке ложечкой, — в ваших работах есть что-то… особенное. Они притягивают внимание, и их хочется рассматривать снова и снова. В них есть что-то неуловимое, печальное и романтичное одновременно. У меня лично сложилось такое ощущение, правда, чисто субъективного свойства, что я уже где-то, когда-то видел ваши работы. Быть может, в моей прошлой жизни…
Он невесело усмехнулся. Прошлая жизнь у него действительно была, и вовсе не в мистическом, а в самом реальном смысле. Слишком реальном…
— Я знаю, — добавил Майкл поспешно, — это, возможно, звучит несколько странно, но
«А я?.. Разве я не кажусь тебе смутно знакомой? Да, у меня теперь новое лицо, но разве ты не узнаешь эти глаза?..» — чуть не закричала Мари. Ей хотелось спросить его об этом все время, пока они не торопясь пили кофе и обсуждали ее снимки, и она сдерживала себя с огромным трудом.
Наконец Майкл устало вздохнул:
— У меня такое чувство, мисс Адамсон, что вы так и не измените своего решения. Не так ли? Она утвердительно кивнула.
— Скажите же мне, по крайней мере, в чем дело. Вряд ли в деньгах…
— Ну, разумеется, нет!
— Я так и подумал.
У него в кармане лежал очень выгодный контракт на крупную сумму, но она ни разу не упомянула о деньгах, и Майкл понял, что доставать его сейчас — бессмысленно. Этим он мог только усугубить ситуацию.
— Хотелось бы мне знать, в чем дело!
— В моей эксцентричности. В моем способе смотреть на мир. В моем отношении к прошлому, которое не дает мне покоя… — Мари была потрясена своей собственной откровенностью, но Майкл воспринял ее слова на удивление спокойно.
— Я предполагал что-то в этом роде, — сказал он и надолго замолчал.
Они сидели на веранде небольшого кафе, пили кофе, и каждый думал о своем. В этом нечаянном свидании была заключена своеобразная сладкая горечь, которой Майкл не в силах был постичь.
Майкл первым нарушил затянувшееся молчание:
— Моей матери очень понравились ваши работы, а ей… ей не так просто угодить.
Он тщательно подбирал слова, и Мари не сдержала улыбки.
— Да, я знаю, — сказала она. — Вернее, слышала… Миссис Хиллард довольно жесткий человек.
— Это верно, но благодаря этим ее качествам наша корпорация стала такой, какова она сейчас — уважаемой, могущественной, авторитетной. Она работает как прекрасно отлаженный механизм, и все это благодаря маме. Поверьте, получить в свои руки такой бизнес — это настоящее удовольствие. Как будто тебе доверили управлять огромным морским кораблем, который прекрасно слушается руля и весь блестит вплоть до последней заклепки.
— Да, вам очень повезло. — В голосе Мари снова прозвучала горечь, весьма озадачившая Майкла, и он нервным жестом поднял руку к лицу, чтобы коснуться крошечного шрама на виске, как он всегда делал в минуты замешательства или задумчивости.
Мари неожиданно отодвинула чашку и посмотрела на него.
— Что это у вас?
— Где?
— На виске. Откуда у вас этот шрам? — Она просто не могла отвести от него глаз. Этот беловатый, полукруглой формы шрам притягивал ее взгляд, словно магнитом. Мари прекрасно знала, когда и отчего появился у Майкла этот шрам.
— А-а… Это так, пустяки. Он у меня уже довольно давно.
— Он не выглядит старым.
— И тем не менее ему уже почти два года. А что? — Майкл удивленно приподнял брови. — В самом деле, это пустяки, мисс Адамсон. Просто мы с приятелями попали в небольшую аварию.