Обещание

Эшли Кристен

Стряхнув с себя эту странность, я посмотрела на Бенни, он закрывал за собой дверь, но его взгляд был прикован к коробкам, сложенным в три ряда, прислоненным к стене в столовой.

Он не выглядел счастливым.

— Я всего на минутку, — сказала я ему, и его взгляд упал на меня.

— Захвати, что ты хочешь надеть на завтрашний ужин, пока будешь там, — приказал он.

Я бросила на него взгляд, сообщающий, что я чувствую по поводу того, что он мной командует, а затем потопала по коридору, показывая ему, как я чувствую по поводу того, что он мной командует.

Последнее я сделала, не глядя на него, но украдкой бросив взгляд, заметила, что он выглядел уже не раздраженным, а ухмылялся.

Оказавшись в своей гардеробной, я передвигала вешалки на перекладине в поисках платья, которое не возбуждало бы Бенни (зная, что это бесполезная попытка; я все же была собой, и внешнее впечатление для меня было главным, по-видимому, я действительно нравилась ему и мое внешнее впечатление), и пока я рассматривала свои платья, задавалась вопросом, почему я согласилась пойти с ним на ужин.

И хотя я задавалась этим вопросом, ответ я и так знала.

Он был убедителен, как мог быть только Бенни, и его убедительность бесспорно должна была увенчаться успехом.

Другими словами, он вел свой хороший бой, и у него получалось намного лучше, чем у меня.

Свидание с Бенни.

Я не могла ему отказать.

Я хотела. Даже боролась с желанием. Но сдалась.

Но хотела четко обозначить свои границы, не лежа с ним в постели и не смотря телевизор.

Удалось ли мне это?

Нет.

Вместо этого я не только лежала с ним в постели, а лежала в обнимку с ним в постели, Бенни играл с моими волосами, и это было так приятно, я не могу даже описать, как это было приятно. В конце концов я заснула рядом с ним, смотря телевизор, пока Бенни играл с моими волосами.

Борьбы не получилось, но я не переживала, уступая, чтобы в конце концов добиться своего. Потому что уступать означало находиться рядом с Бенни, доказавшим, что он гораздо больше, чем только нежный, может командовать, мыть посуду и готовить отличную пиццу.

По натуре своей он был защитником. Он был честен. Мог себя контролировать. Я имею в виду ту сцену, что устроила Нат. Чудо, что Бен сохранял контроль все это время. Я была сама не своя, но наблюдая за ним, понимала чего ему стоило сохранять терпение. Потребовался видно ни один год, чтобы отточить этот навык.

И моя повседневная с ним борьба — спор, тоже не сработал, потому что Бен решил, что это «мило».

Я облажалась.

И я поняла, насколько облажалась, когда нашла именно то платье, которое собиралась надеть на ужин с Бенни завтра вечером. А потом я нашла и туфли.

Не простое платье, а рискованное.

По истине коварные туфли.

Я все равно схватила их, аккуратно сложила платье и положила его вместе с обувной коробкой в свою дорожную сумку на колесиках.

Также взяла еще и другое барахло, которое совсем не говорило: «Отвали, Бенни Бьянки», наоборот — «Не возражаешь, если я займу ящик в твоей ванной комнате?»

Боже, я ступила на такую зыбкую почву, похоже на землетрясение.

Я просто не могла найти в себе силы пробиться к твердой земле.

Еще больше

ухудшив ситуация, я схватила платье для сегодняшнего дня в силу необходимости, так как в действительности вся моя одежда была с внешнем блеском, производящая определенное впечатление, поэтому у меня собственно не было особого выбора.

Но это не означало, что это платье было каким-то другим, которое не оказывало бы внешнего воздействия, чем большинство других. Оно просто было более изощренным.

Видно, я окончательно рехнулась и точно отправлюсь в ад.

Несмотря на маячивший ад, я все равно отправилась в ванную, чтобы переодеться.

Ашика была у нас этим утром и помогла мне принять душ.

Конечно после того, как Бен разбудил меня, отвел в ванную, был милым, нежным и прикоснулся ко мне губами.

Хорошей новостью было то, что наконец-то я проснулась, чувствуя не такую сильную боль, как вчера. Она все еще давала о себе знать, но все было не так плохо.

Я всегда просыпалась немного заторможенная даже до ранения, и какое-то время эта заторможенность сохранялась. Но сегодня все было лучше, больше похоже на мою обычную заторможенность. Я поняла, что это заставило Бенни почувствовать облегчение, не только потому, что он улыбнулся и прикоснулся губами, но и потому, что он сказал мне прямо.

Ашика уехала в церковь, а Бенни посадил меня в свой внедорожник.

Но он не отвез меня прямо ко мне домой. А отвез в «Глазированный и настоянный», купив две дюжины пончиков.

Не только для Кэла, Вай и девочек.

Бен знал, что я люблю пончики. Мой сладкоежка не знал временных ограничений, поэтому он поднимал свою уродливую голову по утрам (и в остальное время дня).

Он вел хороший бой, и у него это получалось намного лучше.

Он также купил два кофе и открыл коробку, как только мы вернулись в его внедорожник.

Я не гордилась и пыталась забыть (хотя это произошло меньше получаса назад), но я съела три пончика по дороге к себе домой.

Что было сделано, то было сделано.

Теперь у меня дела шли еще хуже.

Был сентябрь, но все еще тепло, поэтому я взяла просторное платье-тунику королевского синего цвета с рукавами три четверти и короткой юбкой в обтяжку. Топ был пышный, спадал с плеча, талия затянута так, что верх слегка ниспадал поверх облегающей юбки. Девушки было приятно носить такое платье, потому что она точно знала, что производит неизгладимое впечатление, у мужчины явно возникнет жесткость ниже талии.

Теперь я уже стояла не на зыбкой почве.

А открыто играла с огнем.

Проблема заключалась в том, что мне нравилась Вай, я любила Кэла, поэтому с нетерпением ждала встречи с ними, когда не буду спасать свою жизнь или истекать кровью в шаге от смерти. Я также с нетерпением ждала встречи с дочерьми Вай, хотелось посмотреть на новую семью Кэла, в которой он нашел себя после многих лет, дрейфуя по жизни, после того дерьма, о котором было слишком больно даже думать.

А я была Франческой Кончетти. Так что не собиралась встречаться с его новой семьей в джинсах или штанах для йоги.