Обещанная невеста

Филдинг Лиз

«Это же просто смешно! – мелькнуло у нее в голове. – Я ведь тогда, много лет назад, была всего лишь безумно влюбленной девчонкой-подростком!»

Но за все прошедшие с той поры годы никогда еще она не испытывала таких острых чувств оттого, что мужчина прикоснулся к ее руке.

Не зная, что сказать, Агнес сглотнула ком в горле.

Какая неожиданность! Но как приятно видеть Кама после стольких лет разлуки! Как тревожно снова почувствовать настолько сильное желание к нему, что ослабели колени…

«Впрочем, то, что он протянул руку, чтобы поддержать

меня, теперь ничего не значит, – подумала Агнес. – Скорее всего, это была лишь машинальная реакция, когда Каму показалось, что я вот-вот упаду. Ничто в выражении его лица и в поведении не указывает на то, что он приехал повидаться со старыми друзьями и со мной и что Кам рад возвращению домой».

Его улыбка была мимолетной – скорее ироничной, чем теплой, – а в голосе звучал холодок. И чему тут удивляться? Именно из-за Агнес Кама и его мать изгнали из замка, а заодно – из их дома. Так почему он вернулся?

– Как поживает твоя мама? – спросила Агнес, когда молчание стало совсем нестерпимым.

– Уже немного поздно спрашивать об этом, – ответил Кам бесстрастным голосом и снова замолчал.

– Она… – Агнес не закончила фразу.

– Нет, она жива.

– А дедушка умер в прошлом году.

– Я знаю.

Агнес отметила, что Кам не произнес слов соболезнования. В этом полутемном кабинете его лицо трудно было как следует разглядеть, а потому было неясно, какие чувства на нем отражаются. Все было совсем не так в тот день, когда она видела Кама в последний раз перед его отъездом.

Агнес тогда в отчаянии помчалась к набережной, чтобы сказать Каму о том, как сожалеет о случившемся, признаться, что умоляла своего дедушку передумать, но она опоздала. Когда фургон, на котором отбывали Кам с матерью, заезжал на паром, Агнес попыталась окликнуть их, но слова застряли в ее горле, едва она разглядела гнев во взгляде Кама.

Поэтому Агнес просто осталась стоять на пристани – беспомощная, утратившая надежду, разбитая горем настолько, что даже не имела сил заплакать.

Кам научился скрывать свои чувства, но он, без сомнения, ничего не забыл.

Напомнив себе, что она – управляющая отелем, в котором Кам – постоялец, Агнес вздохнула и заставила себя широко улыбнуться.

– Что ж, я рада тебя видеть после стольких лет. Надеюсь, тебе понравится пребывание в нашем отеле.

– Уверен, что да. С горячей водой или без нее.

В его ответе прозвучала убежденность, подкрепившая предположение Агнес о том, что Кама привел в Придди-Касл не мимолетный каприз.

– Воду дадут к вечеру, – пообещала она, до конца не уверенная в том, что так и будет. – Сюзанна уже, наверное, вернулась на ресепшен. Не желаешь выпить кофе? Или чаю? Может, подать бутерброды? – добавила Агнес, не дождавшись ответа от Кама.

– С беконом? – переспросил он, его рот скривился в пародии на улыбку, и Агнес невольно вспомнилось, как когда-то она, стащив во время завтрака немного бекона со стола, приносила Каму бутерброды. – А теплотехнику ты предложила обед.

Агнес опешила: неужели Кам хочет с ней пообедать? Нет,

вряд ли. Даже не стоит на это надеяться.

– Джимми – гораздо больше, чем инженер-теплотехник. Он – заклинатель нагревательных котлов, и я просила его отказаться ради меня от обеденного перерыва. – Очевидно, Кам слышал каждое слово, так что не было смысла притворяться. – Впрочем, если ты хоть что-то знаешь о котлах…

– Агнес, я заплачу за свой обед, но зарезервирую столик на двоих в ресторане в оранжерее, и там скажу тебе, о чем я знаю.

В его голосе не прозвучало ни радости, ни тепла. Вряд ли это будет уютный обед со старым другом. Впрочем, с Камом никогда не было легко.

Он был сорвиголовой. Агнес с первого взгляда влюбилась в него до обожания. В возрасте трех лет она могла лишь наблюдать за тем, как Кам лазил по деревьям. В пять лет она всюду следовала за ним по пятам, пытаясь ему подражать, желая, как и он, ловить рыбу и плавать в реке, ночевать в шалашах, которые Кам строил, чтобы наблюдать за совами и барсуками. Агнес хотела, как и Кам, быть мальчишкой и не обращала внимания, когда он приказывал ей убираться прочь.

В шесть лет она проложила дорогу к его сердцу с помощью бутербродов с беконом.

К тому времени, когда ей исполнилось четырнадцать, она больше не хотела быть мальчиком, но знала, что, если будет вести себя слишком по-девчоночьи, Кам не станет с ней водиться. Однако ближе к шестнадцати годам Агнес уже не могла бороться со своей натурой. Между ней и Камом все больше ощущалось напряжение. Как-то летним вечером Кам пообещал, что будет ждать ее в шалаше, – и не пришел. Его глаза говорили Агнес «да», но Кам держался на расстоянии, и Агнес посчитала, что всему виной разница в их социальном положении. «Значит, я сама должна сделать первый шаг», – решила она.

Как же Агнес ошибалась! Даже сейчас мысль о том, что случилось тогда, заставила ее щеки покраснеть.

Уже в то время Кам был опасен для душевного спокойствия Агнес, и сейчас он по-прежнему опасен для нее. Каждая клеточка в ее теле предупреждала, что Кам Фолкнер явился в Придди-Касл не ради сентиментального паломничества, желая оживить детские воспоминания. Что бы он ни задумал, Агнес была почти уверена, что это – не путешествие по переулкам памяти.

Она уже собралась отказаться от предложения пообедать с Камом, отговорившись занятостью, но тут за его спиной появилась Сюзанна и извиняющимся тоном сказала:

– Мистер Фолкнер? Простите, что я не встретила вас, когда вы приехали.

Кам повернулся на ее голос, и Агнес заметила, что Сюзанна держит в вытянутых руках маленькую мокрую и испачканную грязью собачку.

– Боюсь, Дора снова была у озера.

«Ох уж эта Дора! – мысленно вздохнула Агнес. – Так и норовит удрать к озеру и изваляться там в утиных какашках! Нравится же ей их запах!»

– Я возьму Дору, а ты пока покажи мистеру Фолкнеру его комнату, – сказала Агнес и решительно сунула собаку себе под мышку, радуясь тому, что появился предлог ретироваться и немного прийти в себя.