Обещанный рай

Мейсон Конни

Впрочем, любовная связь между Гленной и Кейном продолжала вызывать в нем злобу и сейчас. Он хотел Гленну. Хотел быть у нее единственным и любимым. Что это — колдовство, магия? Назовите как хотите, но от этого никуда не деться. И он, Джадд Мартин, — бабник, игрок, интриган — ничего не может поделать с этим наваждением, не может избавиться от чар, которыми его опутала рыжеволосая ведьма, опаляющая, как огонь, и неуловимая, словно ветер. Ну ничего, теперь, когда Кейн Морган навсегда исчез, ей ничего не останется, как разделить с ним, с Джаддом, и судьбу, и постель.

И тут опять

возникал вопрос — как ему наказать Гленну? И наказывать ли ее вообще? Нет, решил для себя Джадд, но он станет удерживать ее до последнего. Пусть это называется похотью, прихотью, даже любовью, но в один прекрасный день Гленна О'Нейл будет принадлежать ему! Если для этого потребуется время, что ж, оно у него есть. Джадд Мартин умеет ждать и никогда не отступается от своего.

16

Для выздоровления Джадду Мартину потребовалось два месяца, и все это время Гленна провела под домашним арестом. В результате Джадд изрядно окреп, а Гленна сникла, стала бледной и безразличной ко всему.

Джадд яростно, упрямо искал способ заставить Гленну сдаться и добровольно разделить с ним постель, но каждый раз натыкался на ее презрение и ненависть. Джадд бился над этой проблемой много дней и не знал, как ее решить, но тут на помощь ему пришла сама Гленна.

То, что Гленна заподозрила еще в первые недели своего затворничества, неделями не видя никого, кроме Дюка и горничной, стало для нее теперь совершенно очевидным. Она была беременна от Кейна! Гленна даже знала, когда это произошло — в ту безумную ночь на «Золотой Надежде». И произошло чудо. В тот день, когда она убедилась в своей беременности, жизнь вдруг наполнилась для Гленны новым смыслом и перестала казаться конченой и безнадежной. Впервые после смерти Кейна она почувствовала себя нужной и сильной. Еще бы, ведь теперь у нее был ребенок Кейна, и она готова была защищать его с яростью тигрицы!

Гленна была настолько поглощена мыслями о своем ребенке, что оказалась неготовой к приходу Джадда. Он вошел неслышно, прикрыл за собой дверь и прислонился спиной к косяку. Гленна посмотрела на него и молниеносно приняла решение — сказать ему все. Быть может, это откроет для нее единственную дорогу к спасению.

Джадд выглядел во сто крат лучше, чем два месяца тому назад, когда она видела его лежащим в постели. Гленна отважно расправила свои худенькие плечи и произнесла, с вызовом глядя ему в лицо:

— Ты выглядишь сейчас гораздо лучше, Джадд.

Он усмехнулся, обвел глазами комнату, с которой у него было связано теперь столько неприятных воспоминаний, и ответил:

— Благодарю.

Больше всего Гленне хотелось бежать отсюда без оглядки, но она застыла как изваяние, стараясь ничем не проявить своего страха перед Джаддом.

«Какая женщина! — в который раз подумал Джадд, любуясь ею. — Второй такой нет на всем свете! Неужели я когда-то не видел этого? Ну и дурак же я был!»

— Ты пришел объявить свой приговор? — спокойно спросила она.

— Какой приговор?

Гленна смотрела на него сурово, выжидающе, твердо, как, впрочем, и подобает женщине, вставшей на защиту своего ребенка.

Несмотря

на то что Джадд много часов провел в раздумьях, он так и не придумал, что же ему делать с Гленной. Просто чем больше он думал об этой женщине, тем прекраснее и желаннее казалась ему она. В конце концов Джадд решил раскрыться перед Гленной с другой стороны, той, что была надежно скрыта даже от самых близких его друзей.

— Не думай, что я пришел мстить тебе, Гленна, — сказал он. — Я не трону тебя.

— Что с тобой случилось, Джадд? — недоверчиво спросила она. — Или ты забыл о том, что я тебя едва не убила?

— Я никогда ничего не забываю, — усмехнулся Джадд. — Просто, как мне помнится, я тоже не был ангелом.

Гленна была потрясена словами Джадда и тут же нетерпеливо воскликнула:

— Так, значит, я свободна и могу уйти? Я правильно поняла тебя?

— Нет! Никогда! — закричал он в ответ. — Ты моя жена и останешься ею. Я хочу, чтобы ты стала для меня настоящей женой. В полном смысле этого слова.

Теперь уже настал черед Гленны яростно возразить, и она ответила Джадду его же словами:

— Нет! Никогда! Я люблю Кейна! И всегда буду его любить.

— Кейн Морган мертв, — сухо напомнил Джадд, с трудом сдерживая гнев. — У тебя нет никого, ты одна. Ничего, дорогая, со временем ты полюбишь меня.

— Полюбить тебя? Ха! Ты слишком высокого о себе мнения, Джадд. Даже если ты и непричастен к смерти Кейна, то гибель моего отца — дело твоих рук. Я этого не прощу и никогда не забуду.

— Должен тебя разочаровать. К смерти Пэдди я тоже не имею никакого отношения, — мягко заметил Джадд.

— Не верю! Ты это сделал на пару с Вилли. Узнал о том, что отец нашел богатую жилу, и решил прибрать его участок себе. Для того ты и на мне женился. Но только зачем тебе было убивать отца? Что тебе дала его смерть?

— О смерти Пэдди я узнал только утром после того, как его убили. И с Вилли Вильсоном был тогда едва знаком, — мягко сказал Джадд. — Он случайно оказался в лаборатории, когда Пэдди принес образцы на анализ, и Вилли решил, что твой отец нашел их на «Золотой Надежде». Вилли и понятия не имел о том, что Пэдди уже продал прииск Эрику Картеру. И о том, что он сделал заявку на новый участок, он тоже тогда не знал. Все это выяснилось позже. А в ту ночь Вилли с двумя дружками хотели только припугнуть Пэдди, подкараулили на выезде из города и напали, требуя подписать бумаги на передачу им «Золотой Надежды». Пэдди, разумеется, стал сопротивляться, и тогда Вилли убил его в припадке гнева. Потом он пришел ко мне за помощью. Рассказал о находке, сделанной Пэдди.

— Значит, ты знал о том, что Вилли убил моего отца, и ничего не сделал? — перебила его Гленна.

— Согласен, виноват.

— А затем ты убил Эрика Картера, чтобы завладеть «Золотой Надеждой».

— Нет, это был просто несчастный случай. Дюк хотел защитить меня. Он знал, что я без оружия.

— Нет, ты сделал это намеренно!

— Тебе все равно не доказать этого, дорогая. По всем правилам это была самозащита. Дюк решил, что Картер собирается стрелять в меня. Да, я бываю порой жестоким, расчетливым, но убийцей меня никто назвать не может.