Обещай мне эту ночь
Шрифт:
Иззи удивилась, как ему это удалось, ведь она не позировала художнику. Но потом ей припомнилось, как Генри воспользовался набросками Оливии, чтобы заказать миниатюрные портреты для ее ожерелья. Ливви часто рисовала ее с Бриджет, когда они жили в Шотландии. Должно быть, Джеймс, попросил ее нарисовать их акварелью перед отъездом, значит, задумал это уже давно. Продуманный, тщательно разработанный сложный план, и весьма успешный, осуществленный сложным, удачливым, чутким и заботливым мужчиной.
У Иззи перехватило дыхание от избытка чувств,
Было поучительно вспоминать то время, себя, какой она тогда была. Не то чтобы она была совсем плохой, она никому не причиняла зла. Но Иззи с досадой вспоминала, как она безрассудно добивалась желаемого, не задумываясь о последствиях. Она была твердо уверена, что поступает правильно, что точно знает, как будет лучше для других. Говорила, но не слушала, общалась с людьми, но по-настоящему их не чувствовала. Все делила на белое и черное. Не признавала никаких компромиссов.
Однако теперь она стала совсем другой, стала женщиной, матерью. Повзрослела. Она по-настоящему любила Джеймса.
Иззи прогнала его прочь в отчаянной попытке вернуть самообладание, но даже тогда она понимала, что никогда не оставит его по доброй воле. Ей просто не хотелось, чтобы Джеймс об этом догадывался.
Джеймс повернулся к ней. Лицо его было спокойно, но в нем ощущалась напряженность.
Медленно, неуверенно Изабелла приблизилась к нему. Прикусив нижнюю губу, она раздумывала, что ей делать дальше, и тут Джеймс протянул к ней руки.
С радостным возгласом Иззи бросилась в его объятия, и он крепко прижал ее к себе. Ей хотелось смеяться, у нее кружилась голова от переполнявших ее эмоций. Она изогнулась в его руках и обхватила ладонями его лицо. Пробежавшись пальцами по твердой линии его подбородка, она заглянула ему в глаза. А тут из глаз ее хлынули слезы и заструились по щекам.
Джеймс нахмурился, явно смущенный этим.
— Что с тобой? — ласково спросил он.
— Я просто хотела сказать тебе, как сильно тебя люблю.
— Я тоже тебя люблю.
— Боже, как ты напугал меня, уехав подобным образом. Я была уверена, что ты больше не вернешься.
— Глупышка! Как я мог не вернуться? Твой брат не такой уж блестящий собеседник за обеденным столом. Я уехал только потому, что ты меня прогнала, но был очень несчастлив все это время. Надеялся, что этот портрет убедит тебя в искренности моих чувств.
— Он прекрасен, — всхлипывая, призналась Иззи.
Он меркнет по сравнению с действительностью, — прошептал Джеймс, проводя пальцем по ее щеке.
Изабелла рассмеялась сквозь слезы.
— Должна сказать, ты превзошел
— Твое место рядом со мной, — проворчал Джеймс. — Ты можешь переехать только в мои покои. У меня есть для тебя еще лучший подарок.
— Знаешь, тебе вовсе не нужно дарить мне подарки. Все, что мне действительно необходимо, — это ты сам. — Она прильнула к нему. — Я так сильно по тебе скучала. Даже если ты скажешь, что разобьешь мне сердце, боюсь, оно по-прежнему будет принадлежать тебе. Я твоя отныне и навсегда.
— И я твой. — Джеймс поцеловал ее в висок. — Всецело и навеки. И если твоя любовь прошла долгий путь, то и моя медленно зрела и менялась.
— О чем ты говоришь?
— В ночь твоего первого бала ты сказала мне, что за время нашего знакомства любила меня по-разному. Сначала это была любовь девочки к сказочному принцу. Затем, если я не ошибаюсь, ты любила меня как героя мечтаний молодой девушки. И наконец ты сказала мне, что любишь меня, как женщина любит мужчину, рядом с которым готова провести всю жизнь.
— Не могу поверить, что ты помнишь об этом. Я не думала, что ты вообще меня слушал.
— Бог свидетель, я пытался забыть, но это было выше моих сил.
— Я люблю тебя, — повторила Иззи, еще теснее прижимаясь к нему и подняв к нему лицо для поцелуя.
— Я тоже тебя люблю. — Он наклонился и поцеловал ее в губы, — Я всегда тебя любил.
Изабелла закатила глаза.
— Очень любезно с твоей стороны, Джеймс, сказать так, но мы оба знаем, что это неправда. Впрочем, это не имеет значения. Во всяком случае, сейчас.
— Это правда. Я долгое время не понимал, что люблю тебя. Женщины более проницательны в сердечных делах, чем мы, тупоголовые мужчины.
— Не стану спорить, — улыбнувшись, сказала Иззи.
— Вот и хорошо, потому что как ни обожаю я схватки с тобой…
— Что?!
— Если хорошенько подумать, мне нравятся не столько схватки, как их заключительная часть.
— Не смеши меня! — обиженно выпалила Иззи.
— До смешного влюблен.
Иззи фыркнула.
— Представляешь, — сказал он, — мне даже нравится, когда, ты так делаешь.
— Что ты имеешь в виду?
— Когда ты фыркаешь.
— Я не фыркаю! — яростно возразила Иззи, однако очень трудно сердиться, когда знаешь, что не права. Но разве любовь делает слепым или, в данном случае, глухим к подобным вещам?
— И мне очень нравятся твои груди.
— Ас ними что не так? — спросила Иззи, невольно поднеся руки к груди.
— О, с ними все в порядке. На самом деле у тебя самые восхитительные груди, которые я когда-либо видел… кх-кх. — Он закашлялся. — Не скажу, что видел слишком много. Мне просто захотелось это сказать. А ты так очаровательно краснеешь, когда я упоминаю некоторые подробности. Месяц с небольшим, проведенный в постели, должен излечить тебя от этого.