Обещаю, ты станешь моей
Шрифт:
Мне стало неловко. Ладони вспотели.
– Слушай, сейчас двадцать первый век на дворе. Придумали супер удобные линзы. Почему не носишь? Очки тебя не красят, буду откровенен.
Кирилл пошел забирать свой рюкзак – простой, черный, без торчащих лейблов. Это было даже удивительно, учитывая, что большинство одноклассников предпочитали сумки Луи Виттон. Даже мальчики! И смотрелось это… ну не органично. Кричаще безвкусно.
Услышав его вопрос, мне захотелось расхохотаться. Но я стала выглядеть бы в его глазах настоящей дурочкой, ведь он
– Не хочу. Мне удобнее в очках, – соврала я.
– Ну как знаешь, Мира, – отозвался Кир.
Мы вместе вышли из кабинета Арины Валерьевны. И каково же было мое удивление, едва мы вышли в коридор, то оказались под прицелом внимания половины нашего класса.
Девочки разом смерили меня уничтожаемым взглядом, а мальчики смотрели скорее удивленно и с интересом к происходящему. Лишь Кир оставался невозмутимым.
Кинув мне «пока», он направился к ним. Видимо, они тут «случайно» оказались. А на деле ребята, кажется, хотели понять, сможем ли мы выбраться. Сразу после последнего урока явились сюда!
Какие же они…
Опустив голову, я пошла к лестнице. Меньше думаю – меньше переживаю о вселенской несправедливости. Надеюсь, Кирилл действительно с ними не заодно и сейчас пошел разбираться.
До дома я добралась за час – причем, несмотря на пробки в центре, я уложилась. Конечно, по пути забежала в продуктовый и купила то, о чем просила мама.
Мы жили на отшибе города, в панельной многоэтажке. А вот школа располагалась в центральном районе, куда мне приходилось каждый день добираться на автобусе.
Дверь открыла мне младшая сестра. Она же тихо шепнула мне, что родители уже выпили. Вроде это не первый день и не первый год так, но у меня все внутри покрылось льдом и мелко начали дрожать руки. Такая, видимо, у меня была реакция на стресс. Озноб, как бывает при высокой температуре.
Сняв пуховик и сапоги, я помыла руки и прошла на кухню. В руках держала пакет с луком и упаковку батона.
Как и сказала Леся, они пили. На столе стояла бутылка водки, две стопки, нехитрая закуска в виде рыбы, лука и сала. Рядом валялись объедки от лимона. Перед папой стояла тарелка с макаронами и тушенкой..
– О, Мира, – мама пьяно улыбнулась и даже поднялась с табуретки и поцеловала меня масляными губами в обе щеки. От нее пахло водкой и шпротами. – Идем, доченька, обедать.
– Привет, пап.
Я слабо улыбнулась. Перевела взгляд на отца, у которого глаза уже поблескивали от злости. Если мама после выпивки добрала, то папа, обычно мягкий, наоборот, становился чересчур агрессивным. В пьяном состоянии он ждал повод, чтобы закатить скандал и отругать нас с сестрой. И делал он это с особым удовольствием. Нередко все заканчивалось дракой родителей.
Папа лишь кивнул на мое приветствие.
– Так тебе положить макароны? – спросила мама.
– Нет, я не голодная. Спасибо.
Не знаю, какие процессы происходили в моем организме, но когда родители были пьяные, у меня не получалось говорить громко. Я почти шептала и чисто физически не могла кричать. Будто горло сковывал страх, сжимал крючковатыми пальцами…
– Почему не голодная? – спросил зло отец. – Скажи, я что, зря пашу на работе каждый день, чтобы купить продукты? А мать готовит для кого? Раз вы с Олесей от ее стряпни нос воротите?!
Каждое его слово было словно тонкое лезвие с отравленным наконечником. И попадало точно в меня. Иначе как объяснить то, что мне становилось так плохо?
– Прости, пап. Просто обед был в школе сытный, – я потупилась.
Он поднял руку. У меня в глазах потемнело.
Но папа просто жестом показал, чтобы шла в комнату.
– Приятного аппетита, – бросила я и буквально сбежала в нашу с сестрой комнату.
Сегодня нам с Лесей повезло. Родители в кои-то веки не ругались. Сестра была младше меня на четыре года и очень остро воспринимала конфликты родителей. Почти всегда тряслась и плакала, а я, сама дрожа от страха, обнимала ее и утешала.
Следующий день наступил слишком быстро. Я как всегда собралась в школу. С Лесей мы выходили из дома в разное время, потому что она ходила в нашу районную школу через дорогу, а я в первую гимназию, которая находилась в другом районе. Сестре выбить квоту на обучение не получилось – программа финансирования закрылась. Да и мама особо не старалась. Но я даже радовалась тому, что моя младшая не будет сталкиваться с ужасным обращением еще и в школе. Дети иногда куда злее взрослых.
Сегодня гимназия отчего-то стояла на ушах. Ученики шептались по углам, некоторые и вовсе стояли у самых входных дверей, будто чего-то ожидая… Поджидая?
Впрочем, мне это все было неинтересно. Я молча прошла через турникет, приложив пропуск. Пошла к раздевалке через длинный коридор, спиной ощущая чужие взгляды даже через пуховик. И снова шепот. Мальчики смотрели с интересом, девочки переглядывались со злой насмешкой.
– Смотрите, пожаловала… эта, – выплюнула девочка из параллельного класса, стоящая рядом с моими одноклассницами у дверей раздевалки.
– Что, лупоглазая, ты себя бессмертной почувствовала, что ли, раз вы с Киром однофамильцы? – вперед выступила Лера.
Она возглавляла трио подружек. И мне казалось, была самой агрессивной из них.
– Ты как посмела так поступить с нашим Киром? – выплюнула Элина.
– Не стыдно вообще было запирать кабинет и предлагать ему себя? – Дана тоже не осталась в стороне.
У меня будто вся кровь застыла. Я с огромными от удивления глазами на них смотрела, чувствуя такой холод. Пробирающий буквально до костей.