Обесчещенные
Шрифт:
Она принялась жевать бисквит, глядя на деда, и нечаянно уронила крошки на пол. Извинившись, она наклонилась подобрать их.
Джон покачал головой и улыбнулся, затем молча протянул ей тарелку.
– Спасибо.
Он сел напротив нее, взял чашку с кофе и, вытянув длинные ноги, откинулся на спинку кресла.
– Итак, – произнес он, глядя на Инди, – какие у тебя мысли насчет летних каникул? – Он отпил кофе и поставил чашку на салфетку. – Тебе нужно чем-то заняться, не можешь же ты просидеть все каникулы в Суссексе? Начнешь работать и света белого не увидишь
Инди улыбнулась в ответ. Она подобрала ноги, длинные и стройные, как у Джона, как у матери, и помолчала, согревая ладони чашечкой кофе.
– По правде сказать, я не знаю, что делать. – Она стала вращать чашку в ладонях. – Я здесь совершенно счастлива. У меня есть хор, сад. – Она улыбнулась. – У меня есть ты, дедуля. Чего еще мне хотеть?
Джон ничего не ответил. Инди Бенет исполнилось двадцать три, она только что сдала экзамены по медицине и должна была в сентябре приступить к работе в клинике св. Фомы. Сколько он помнил, она всегда была занята только учебой: естественные науки, математика, медицина. Еще она пела в Лондоне в хоре, и у нее была страсть к розам, но это были преходящие увлечения. Ни приятелей, ни бунтов, ни модных нарядов, только пара джинсов и целая коллекция старых рубашек Джона, ни макияжа, ни прически, лишь копна темно-коричневых локонов и чистая кожа медового цвета. Был, правда, небольшой круг близких друзей, все девушки, а читала она «Новый политик», «Частный взгляд» и «Британский медицинский журнал».
Прежде чем заговорить, Джон допил кофе. Он не собирался ее никуда выталкивать, он любил ее общество, любил, когда она рядом, но его беспокоило, что она не знает жизни по-настоящему и слишком наивна. Он хотел, чтобы она поехала во Флоренцию или Венецию, попутешествовала по Европе, пережила что-нибудь, прежде чем начнет вкалывать по шестнадцать часов в сутки в клинике.
– Ты подумала о предложении Фразеров посетить их в Тоскане? – Сослуживец Джона по полку после отставки жил в Италии. – Они будут тебе рады, и тебе предоставят полную свободу, в твоем распоряжении будет студия у них на ферме. – Он пытался убедить ее, но заметил, что Инди на него не смотрит, а трогает лепестки розы, растущей в горшочке.
– Это Бинтоновская серебряная медаль? – спросила она, оборачиваясь к деду.
Джон тяжело вздохнул:
– Да, Инди, ты, черт побери, это хорошо знаешь.
– Прекрасный запах. – Она растерла лепестки между пальцев и вдохнула их запах. – Почти перечный. – Инди улыбнулась деду. – Одна из лучших у тебя, дедуля, не так ли?
Джон покачал головой, но не мог сдержать улыбки. Она была упряма и порой занудлива, но никогда не грубила и не была резкой.
– Хорошо, Инди, будем считать, что разговор окончен. Тетя Клэр приезжает в воскресенье, может быть, она убедит тебя.
У Инди вытянулось лицо. Единственное, в чем Клэр ее убедила, – так это то, что при покупках действует закон джунглей. Она ходила по магазинам, словно зверь, выслеживающий добычу.
Инди встала и залпом допила кофе.
– Не очень-то рассчитывай на это. – Она обошла стол и
– Я знаю, потому и беспокоюсь.
– Ты бы больше беспокоился, если бы я бегала по Лондону с кольцом в носу, безработная, и меняла ухажеров чаще, чем штаны.
– Инди!
– Да, это правда! – Она улыбнулась. – Теперь благослови меня, надень, дедуля.
Джон взял ее руку и сжал.
– Да, да, я благословляю.
Глава 26
Инди запела руки за спину, опустила плечо и ухватилась, наконец, за язычок «молнии». Она с усилием рванула его, «молния» подалась, и платье на спине расстегнулось.
– Слава Богу! – Она вылезла из рукавов, скинула платье на пол, шагнула из него и, наклонившись, подобрала.
– Если ты носишь все то же платье, которое носила и в школе, то нет ничего удивительного, что оно тебе тесно, – заметила ее подружка Мэри.
– Тесно! Я могу добраться в нем даже до верхнего «ми»!
Мэри улыбнулась и покачала головой. Она застегнула длинное черное платье и засунула внутрь вешалку. Инди натянула джинсы, майку и просторный джемпер, затем сунула платье в футляр.
– Ты прямо домой? – обратилась она к Мэри.
Мэри, стоя с перекинутым через руку тщательно упакованным в целлофан платьем, неодобрительно смотрела на Инди.
– Да, домой, – ответила она, ахнув про себя, и повернулась к вешалке. Как Инди Бенет умудряется явиться на концерт в мятом платье, без косметики, с неприглаженными волосами – ей это было непонятно. Мэри повесила платье на вешалку, надела плащ, застегнула все пуговицы и затянула пояс. Она взяла платье, снова аккуратно перекинула его через руку.
– Увидимся на репетиции в среду?
Инди кивнула. Она провела гребнем по волосам и кинула на Мэри быстрый взгляд.
– Угу, увидимся! – отозвалась она. – Хорошего уик-энда, Мэри.
– Спасибо, Инди, и тебе. – Мэри улыбнулась и, оставив Инди в одиночестве в раздевалке, как всегда, последнюю, вышла на свежий ночной воздух.
Инди пожелала спокойной ночи швейцару и, прежде чем шагнуть под моросящий дождь, открыла зонт. Спасаясь от холодного сырого воздуха, она спустила закатанные рукава свитера. Затем двинулась к метро, перепрыгивая через лужи и напевая мелодии прошедшего концерта.
– Эй? Послушайте! – Позади нее раздались оклики. Инди обернулась. – Да подождите же!
Инди была уже у перекрестка, где дорога от театра пересекалась с магистралью. Оглянувшись, она увидела спешащего за ней человека. Она заколебалась – не лучше ли не обращать внимания?
Слишком поздно, молодой человек был достаточно проворен и догнал ее раньше, чем она успела что-либо сообразить.
– Привет! Боже, я думал, что упущу вас. Я ждал не у той двери, видите ли, и когда вы не вышли, я спросил, мне указали вход, и я побежал изо всех сил… – Молодой человек остановился и перевел дыхание. – Я поймал вас как раз вовремя! – Он улыбнулся. – Удачно, а?