Обет молчания (Тайные люди - 2)

Ильин Андрей

Пакет со старой одеждой, обувью, носками и даже бельем я выбросил в мусорный бак и, привыкая к новому обличью и освежая в голове новую легенду ведь и фамилия и паспорт у меня изменились, - отправился в аэропорт.

Теперь до завершения самостийно задуманной операции мне оставалось два перелета, пять остановок автобуса и звонок по контактному телефону. А там я погляжу, как засуетится Контора, если, конечно, увижу. Едва ли меня включат в состав трибунала. Да и трибунала как такового не будет. Просто пара человек, сидя за казенным столом, почешут затылки, повздыхают, попьют

кофейку да и пойдут домой отдыхать в кругу семьи после нудной службы. А где-то в далеком городе скоропостижной, очень естественной смертью умрут три, или десять, или тридцать человек. И в самой Конторе, может случиться, у кого-то вдруг оторвется тромб от стенки сосуда и заткнет клапан усталого, изношенного за десять лет непорочной службы сердца профессионала. Сгорают на работе люди жарким пламенем.

И всем этим смертям будет цена - рубль. Один рубль, лежащий у меня в потайном месте. А осталось ему там лежать - сутки.

Поздно вы, ребятки, спохватились, поздно облаву начали! Нет у вас теперь шанса, ни единого. Не существует в мире спецов, которые могут выловить не известного им ни лицом, ни фигурой, не вступающего ни в какие контакты с другими людьми, не сидящего на одном месте человека на , площади в несколько сотен тысяч квадратных километров. Это даже не иголку в стоге сена искать. Это скорее искать тот стог в топке варящего сталь мартена, чтобы засунуть в него мгновенно тающую в огне иголку!

Проиграли вы игру. Вчистую проиграли. Единственное, что может отсрочить вашу печальную участь, - это моя случайная (нет, действительно случайная, не по прихоти начальства, а по воле Всевышнего) смерть в дорожно-транспортном происшествии. Но я обещаю постараться этого не допустить. Очень постараюсь: и улицы я буду переходить только на зеленый свет светофора, и направо глядеть, и налево, и трамвай обходить спереди, и вообще в ближайшие часы более законопослушного гражданина найти будет просто невозможно. Даже есть несвежие консервы и ввязываться в чужие драки я не стану. Не дождетесь! А вот вам безопасности не гарантирую, даже если вы будете еще более законопослушны, чем я. Даже если из дома выходить перестанете и будете день и ночь прятаться под одеялом в своей спальне на девятом этаже - вас и там какой-нибудь шальной "КрАЗ" переедет, потому что управлять им будет не божье провидение, а чужая беспощадная воля. Так что я выезжаю. Ждите.

Но выехать сразу мне не удалось. Рейс отложили на час, потом еще на три, потом на десять. Это только в нашем деле все измеряется секундами, а в Аэрофлоте... А как иначе: если у нас случается - за полминутное опоздание голову снимают, а в воздушном ведомстве - только премию.

Пассажиры вначале расстраивались, потом возмущались меж собой, потом в голос ругались с администрацией вокзала, потом успокоились, стали играть в карты, пить водку и спать, сдвинув вместе скамьи в зале ожидания. Все верно, чего нервничать: линия местная, самолет один - ори не ори, другого не будет.

Через пятнадцать часов заспанный дежурный объявил, что можно собираться. Замызганный "анчик" подрулил к взлетной полосе.

– Они чего, левак, что ли, летали, что так припозднились?
–

раздраженно возмущались пассажиры.

– Ага, левак, - баб на полярную станцию возили.
– Все расселись, захлопнули дверь. Взлетели. "ан" болтало нещадно, и перепивших во время долгого ожидания пассажиров пробрало.

– Вы только салон не пачкайте, - попросил высунувшийся из кабины пилот.

– А вы езжайте потише, - огрызнулись страждущие, - что вы мотаетесь из стороны в сторону? У вас дорога, поди, прямая и без колдобин.

Через сорок минут "ан" сел. Снова взлетел. Снова сел.

– Ребята, с поросем можно?
– поинтересовалась какая-то старушка.

– А жарким угостишь?

– Мужики, без билета возьмете?

– Так мест нет.

– Ну очень надо. Жена рожает.

– Ладно, садись.

Ну чисто деревенский автобус. Провинция, одним словом.

Снова посадка.

– Сейчас деньги грузить будут, - сказал кто-то из пассажиров.
– Они здесь всегда зарплату для газовиков загружают. Так что двигайтесь.

– Они что, с ума съехали? Мы и так с перегрузом летим!
– Да ладно, я видел, в такие коробки и по 20 человек наталкивали. И ничего, не падали, и даже куда надо прилетали. В салон заглянул милиционер.

– Граждане, освободите хвостовой отсек для спецгруза.

Побыстрей.

Снаружи забросили брезентовые мешки, влезли несколько мужиков в гражданском.

– Ну, я пошел, - то ли спросил, то ли поставил в известность милиционер.

– Давай, - кивнули инкассаторы.

– Мешки там бросьте, - указал второй пилот.
– Сколько килограммов?

– Мы считали, а не взвешивали.

– Чего раньше-то не привезли?
– возмутился кто-то из пассажиров.
– На четыре дня зарплату задержали. Товар завезли, а денег - шиш!

Инкассаторы сгрудили мешки, сели с краю. Самолет пошел на взлет.

Такая сумма, и так банально перевозится. Интересно, сколько там, если пересчитать объемы на сумму? Перебравших пассажиров опять затошнило.

– Попросите водителя остановиться, я вылезу, - вяло пошутил один из них.

Инкассаторы вытащили бутерброды и начали лениво жевать.

– Ой, мужики, у меня живот схватило, - вдруг сообщил сидевший до этого тихо парень.
– Ой, терпежу нет. Ой, мамочки! Ой!

– Но-но, только не здесь, дуй в хвост, - возмутились мучимые тошнотой соседи.

Пассажир, мотая головой, держась за живот, встал и поплелся в хвост. Его мало заботило, что он нарушает центровку самолета, ему надо было освободиться.

– Эй, паря, сядь на место, - закричали люди.
– Не в автобусе!

Но мужчина, ни на кого не обращая внимания, икая и хныкая, шел назад. Инкассаторы перестали жевать.

– Ну-ка шагай на место!
– приказали они.

– Да на хрена ему ваши деньги: ему скорее ваши мешки нужны!

Пассажиры захихикали.

– Пусть идет, раз приспичило, не помирать же. Бедный пацан, сгибаясь в три погибели, постанывая и хлюпая носом, стал расстегивать штаны. Пассажиры, кто брезгливо, кто стыдливо, отвернулись.