Обет молчания
Шрифт:
Стремительно обернувшись, молодая женщина заметила стоящего в нескольких метрах от машины инспектора.
– Ciao, – помимо воли вырвалось у нее. – Что вы тут делаете?
– Да вот подумал, что вам, вероятно, понадобится помощь, – невозмутимо начал он.
– Мне? Помощь? Но почему? – растерялась археолог, застигнутая врасплох.
– Из-за аварии, – напомнил Арман.
– Ах, да, я уже и забыла.
– Это хорошо, похоже, шишка на лбу не сильно беспокоит вас.
– Вторая причиняет больше беспокойства, чем первая… А что с машиной? – поинтересовалась молодая женщина.
– Ее уже забрали
– Ох, да, спасибо. Я и не подумала… Что творится со мной, непонятно. У меня… на меня столько всего свалилось в последние дни, что голова просто идет кругом. Честно, не знаю, за что хвататься.
– Бывает, – просто ответил дю Белле и нажал на газ.
Они неспешно ехали по вечерним улицам. Прошедший дождь преобразил город: огни витрин и фонарей отражались на мокром асфальте, удивляя волшебной игрой красок. Легкая музыка, доносившаяся из многочисленных небольших кафе и беззаботный смех их посетителей, и непринужденный разговор прогуливающихся людей создавали уютную теплую обстановку. Мадлен сделала глубокой вдох. Как же легко дышалось после ливня. Чистый, наполненный ароматами осени воздух бодрил, наполняя жизненной силой. «Как же хорошо. Жаль вот только, что я не могу насладиться в полной мере этим чудесным вечером, – подумала она с грустью. – Проклятые мысли не выходят из головы. А так хотелось бы послать всех и все куда подальше и просто получать удовольствие от работы, от жизни. Но пока это невозможно… Черт, и зачем я ввязалась в эту историю? Почему мне вечно неймется? Откуда во мне желание постоянно всем помогать? Господи, когда же я наконец-то поумнею?»
– Вас что-то беспокоит? – покосившись на попутчицу, задал вопрос Арман. – На вас лица нет.
Вздрогнув от неожиданности, Мэд повернула голову и внимательно посмотрела на инспектора.
– Да нет, вроде все нормально. А почему вы не с родными? – переводя разговор в другое русло, поинтересовалась молодая женщина.
– Тут все просто, – сухо отозвался тот. – Мне показалось, что вам нужна помощь, а я именно тот, кто мог бы вам ее оказать.
– В скромности вам не откажешь, – улыбнулась краешком губ археолог.
– Как сказал Ярослав Гашек: «Скромность украшает мужчину, но настоящий мужчина украшение не носит». Ну а если серьезно, то я немного беспокоился о вас. Извините, если показался чересчур назойливым.
– О нет, что вы! Наоборот, я благодарна вам. Очень. И вы совершенно не назойливы. Я знаю, о чем говорю. Три года назад к нам уже приставляли надсмотрщика… простите за откровенность. В отличие от вас, он совал нос во все, везде лез с советами. Короче говоря, рот его не закрывался ни на минуту. Работать в таких условиях было невыносимо. Я с трудом дождалась окончания сезона.
– Увы, с подобными людьми мне тоже приходилось сталкиваться. Умение молчать – вот, что отличает умных, в частности скромных, людей от глупцов, ибо скромный человек не любит много говорить. Он больше любит слушать. От слушания человек совершенствуется, от много говоренья – он только глупеет.
– Неплохо сказано, – окинув сидевшего рядом с ней мужчину взглядом, отозвалась Мадлен.
Оставшуюся до лагеря дорогу они
– Арман, а вы не хотите совершить путешествие в Перу? – неожиданно спросила молодая женщина, когда машина остановилась возле лагеря.
Почему она попросила его поехать с ней, Мэд не знала. Этот вопрос вырвался у нее непроизвольно. Вероятно, виной всему была та пресловутая безмятежность, в которой пребывал инспектор. Вырвавшиеся ненароком слова привели молодую женщину в сильное смущение. Археолог покраснела до ушей и тотчас же отвернулась, стараясь скрыть волнение.
– В Перу? – брови дю Белле приподнялись вверх. – Вы сказали, в Перу?
– Простите, – попыталась отыграть Мадлен, окончательно сконфузившись. – Я не знаю, что на меня нашло. Мне… право, неловко.
– Да все нормально. Просто как-то неожиданно… Вы только скажите, а что вы забыли в Перу? И зачем вам понадобился я?
– Забудьте… спасибо большое, что подвезли. Да и вообще, спасибо за все: за машину, за поддержку. Была рада познакомиться с вами.
– Разве мы уже прощаемся? Насколько я знаю, сезон закончится лишь через две недели.
– Да, это так, но я завтра уезжаю, поэтому мадам Аллен и мои студенты закончат работу уже без меня. Прощайте!
Мадам Дюваль открыла дверцу и хотела было выйти из машины, когда услышала ровный голос инспектора:
– Мадлен, вам нужна помощь? Именно поэтому вы попросили меня поехать с вами?
– Н-нет, – опустив голову, тихо отозвалась она.
– А мне кажется, что да… единственно, вы почему-то боитесь признаться не только мне, но и себе. Я прав?
Молодая женщина молчала, беспокойно теребя ремень сумки. Неожиданно она почувствовала себя пятнадцатилетним подростком, сидящим рядом с тетушкой, учившей ее уму-разуму в то время, когда родители занимались своим бизнесом, и до детей им не было никакого дела.
– Итак, моя милая леди, вы ответите на вопрос или мне понадобятся средневековые клещи, чтобы вытащить из вас всю информацию?
Услышав подобные слова, Мадлен от возмущения подняла голову, чтобы высказать наглецу все, что думает о нем, но осеклась, уловив веселые искорки, заигравшие в его глазах. Нет, он не издевался над ней, а всего-навсего подтрунивал над ее страхами.
– Ну так что?
– Да, вы правы, мне определенно нужна ваша поддержка, – наконец-то призналась Мэд. – Я не могу ответить отказом…
– …той особе, которая приезжала в лагерь и к которой вы ездили сейчас, – уточнил инспектор.
– От вас ничего не скроешь, – невольно рассмеялась молодая женщина, – вы чересчур проницательны.
– Профессия обязывает, – тихо пробормотал ее собеседник и чуть громче добавил: – Вы не можете отказать, и что дальше?
– Но при этом голос разума говорит, чтобы я отказалась от поездки. На уровне интуиции.
– А вы часто прислушиваетесь к ней?
– Достаточно редко, – призналась Мадлен.