Обетованная земля

Ремарк Эрих Мария

— Свобода урода, — пробурчал Феликс. — от вас, однако, коньячком изрядно попахивает. Хороший хоть был коньяк?

— Уже не помню, Феликс.

Я проснулся среди ночи оттого, что кто-то стоял в дверях.

— Кто там? — спросил я, потянувшись к выключателю.

— Это я, — произнес голос Марии.

— Мария! Откуда ты?

Тонкий, неясный силуэт чернел на желтом фоне освещенного прямоугольника коридора. Я силился ее разглядеть, но даже в слабом свете ночника на подоконнике, который я всегда оставляю включенным, мне это не удавалось.

— Кто тебя впустил? — спросил я,

все еще не веря себе, и щелкнул выключателем возле кровати.

— Феликс О’Брайен, единственная добрая душа, еще способная вникнуть в чрезвычайные обстоятельства. Мойков свою водку ушел разносить, а ты… — Тут Мария с вымученной улыбкой запнулась. — Вот захотелось взглянуть, с кем ты мне уже изменяешь.

Я уставился на нее. Голова все еще трещала от коньяка.

— Но ведь… — начал было я, но вовремя вспомнил «Ланский кодекс» и разглагольствования Роберта Хирша. — Стоп! — сказал я вместо этого. — А где же диадема Марии-Антуанетты?

— В сейфе у «Ван Клифа и Арпелза». Я должна тебе объяснить…

— Зачем, Мария? Это я должен тебе объяснить, но давай лучше мы оба оставим это. Так где ты ужинала?

— На кухне на Пятьдесят седьмой улице. Из холодильника. Бифштекс по-татарски с водкой и пивом. Уныло, как одинокий паломник.

— У меня в бумажнике стодолларовая премия от Реджинальда Блэка, которую я хотел на тебя потратить! И поделом нам! К чему я ребячился.

В дверь постучали.

— Вот черт! — выругался я. — Неужели полиция? Быстро, однако!

Мария отворила дверь. В коридоре стоял Феликс О’Брайен с кофейником в руках.

— Я подумал, может, вам понадобится, — сказал он.

— Да еще как, золотой вы мой! Каким чудом вы это раздобыли? Сами, без Мойкова?

Феликс О’Брайен застенчиво осклабился и с обожанием глянул на Марию:

— Мы каждый вечер держим наготове кофейник горячего кофе для господина Рауля, когда он куда-нибудь уходит. Но он до сих пор не вернулся. И аспирин. У него всегда припасена упаковка на сто таблеток. Господин Рауль и не заметит, если господин Зоммер немножко у него позаимствует. Я думаю, трех достаточно? — Феликс О’Брайен повернулся ко мне: — Или больше?

— Аспирина вообще не надо, Феликс. Достаточно одного кофе. Вы наш спаситель.

— Кофейник можете оставить у себя, — сказал Феликс. — Для господина Рауля у меня есть еще один, запасной.

— Это не гостиница, а настоящий отель люкс, — заявила Мария.

Феликс отдал ей честь.

— А теперь я должен удалиться. Пойду ставить новый кофе для господина Рауля. От него можно ждать всяких неожиданностей.

Он прикрыл за собой дверь. Я посмотрел на Марию. Мне показалось, что она собралась что-то сказать, но потом раздумала.

— Я остаюсь здесь, — сказала она наконец.

— Вот и хорошо, — ответил я. — Это куда лучше всех объяснений. Но у меня нет второй зубной щетки, и к тому же я изрядно пьян.

— Но я ведь тоже пила, — сказала она.

— По тебе незаметно.

— Иначе я бы сюда не пришла, — проронила она, все еще стоя у двери.

— И что же ты пила? — Я по-прежнему думал о Мартине и ресторане «Эль Марокко».

— Водку. Мойковскую.

— Я тебя обожаю, — сказал я.

Она бросилась ко

мне.

— Осторожно! — вскрикнул я. — Кофе Феликса!

Поздно. Кофейник с грохотом покатился по полу.

Мария отскочила. Кофе растекался по ее туфлям. Она засмеялась:

— А нам очень нужен кофе?

Я покачал головой. Она уже стягивала платье через голову.

— Ты не можешь погасить верхний свет? — спросила она, все еще путаясь в складках.

— Я буду последний дурак, если это сделаю.

Обессиленная, она спала, прижавшись ко мне всем телом. Ночь была уже не такая душная, как августовские. В воздухе пахло морем и мирным занимающимся утром. Возле кровати тикали часы. Было четыре часа утра. Кофейное пятно на полу чернело как запекшаяся кровь. Я очень тихо встал и прикрыл пятно газетой. Потом вернулся в постель.

Мария зашевелилась.

— Где ты был? — пробормотала она.

— С тобой, — ответил я, не очень понимая, о чем она спрашивает.

— Чего от тебя хотел Мартин?

— Ничего особенного. Как, кстати, его имя?

— Рой. Зачем тебе?

— Я думал, его зовут Джон.

— Нет, Рой. Джона уже нет. Он погиб на войне. Год назад. Зачем тебе?

— Так просто, Мария. Спи.

— Ты останешься?

— Конечно, Мария.

Она потянулась и тут же снова заснула.

XIX

— Сегодня к нам придут супруги Ласки, — объявил мне Реджинальд Блэк. — Это мои старые клиенты, они покупают рисунки и акварели великих мастеров. Для них важно не столько качество работ, сколько громкое имя автора. Типичные коллекционеры ради престижа. Не знаю, действительно ли они хотят что-нибудь купить сегодня. Но мы это сразу же увидим. Если госпожа Ласки придет в своих изумрудах, значит, они пришли только посмотреть, чем мы располагаем, и ничего покупать не собираются. Зато если она явится без своих драгоценностей, тогда их намерения серьезные.

Госпожа Ласки считает такой подход признаком особой утонченности. Каждому антиквару в Нью-Йорке известна эта ее причуда, и все над ней смеются.

— А господин Ласки?

— Он боготворит свою супругу и позволяет ей себя тиранить. В отместку он тиранит весь штат своей фирмы по оптовой продаже брюк на Второй авеню.

— А кто такие коллекционеры ради престижа? — спросил я.

— Честолюбивые люди, рвущиеся к высокому общественному положению, но еще недостаточно уверенные в себе. Нувориши, в общем те, у кого новые деньги, а не старое унаследованное богатство. Мы тут выступаем в качестве посредников. Для начала объясняем новоявленному миллионеру, что он будет причислен к элите только в том случае, если начнет коллекционировать искусство. Тогда его картины попадут в каталоги, если он будет их выставлять, а вместе с ними и его имя. Примитивно, но действует безотказно. Получается, что он в одном ряду с Меллонами, Рокфеллерами и прочими великими коллекционерами. — Реджинальд Блэк ухмыльнулся. — Поразительно, но все эти крупные акулы попадаются на самую простую приманку. Вероятно, потому, что какая-то доля правды тут есть. А еще вернее — потому, что у них тщеславные жены.