Обезьяна и сущность
Шрифт:
– Слушай, – шепнул я Бобу, когда мы проходили мимо.
– Что слушать? – удивился он.
Я пожал плечами. У них есть уши, а не слышат.
Таким образом, в тот раз мы ближе всего подобрались к Тэллису во плоти. В том, что написано ниже, читатель найдет отражение его мыслей. Я публикую текст «Обезьяны и сущности» таким, каким он ко мне попал, без каких бы то ни было переделок и комментариев.
II Сценарий
Титры; в конце – под аккомпанемент труб и хора ликующих ангелов имя ПРОДЮСЕРА.
Музыка меняется; и если бы Дебюсси [29] был жив, он сделал бы ее невероятно утонченной, аристократичной, начисто лишив вагнеровской похотливости [30]
29
Дебюсси, Клод (1862-1918) – французский композитор, основоположник музыкального импрессионизма.
30
…вагнеровской похотливости… – Музыка Рихарда Вагнера (1813-1883), немецкого композитора и дирижера, реформатора оперы, отличается огромной выразительностью и эмоциональной силой. Вагнер писал оперы на сюжеты национальной мифологии («Кольцо нибелунга», «Тангейзер» и др.).
31
…штраусовской вульгарности. – Для музыки немецкого композитора Рихарда Штрауса (1864-1949) характерны яркость и декоративность звучания.
Рассказчик
Невыразимая красота, непостижимый покой…
Но, увы, на нашем экране
Этот символ символов,
Наверное, будет похож
На иллюстрацию миссис Имярек
К стихотворению Эллы
Уилер Уилкокс [32] .
Из всего высокого, что есть в природе,
Искусство слишком часто производит
Только смешное.
Но нужно идти на риск,
Потому что вам, сидящим в зале,
Как угодно, любою ценой,
32
Уилкокс, Элла Уилер (1850-1919) – американская поэтесса, автор сорока томов сентиментальных стихотворений («Капли воды», 1872, и др.), а также рассказов и очерков.
Ценою стишков Уилкокс или еще похуже,
Как-то нужно напомнить,
Вас нужно заставить вспомнить,
Вас нужно умолить, чтобы вы захотели
Понять, что есть что.
По мере того как Рассказчик говорит, символ символов вечности постепенно исчезает, и на экране появляется переполненный зал роскошного кинотеатра. Свет становится ярче, и мы вдруг видим, что зрители – это хорошо одетые бабуины обоих полов и всех возрастов, от детей до впавших в детство.
Рассказчик
Но человек —
Гордец с недолгой и непрочной властью —
Не знает и того, в чем убежден.
Безлика его сущность перед небом,
Она так корчит рожи обезьяньи,
Что ангелы рыдают.
Новый кадр: обезьяны внимательно смотрят на экран. На фоне декораций, какие способны выдумать только Семирамида [33] или «Метро-Голдвин-Майер», мы видим полногрудую молодую бабуинку в перламутровом вечернем платье, с ярко накрашенными губами, мордой, напудренной лиловой пудрой, и горящими, подведенными черной тушью глазами. Сладострастно покачиваясь – насколько позволяют ей короткие ноги, – она выходит на ярко освещенную сцену ночного клуба и под аплодисменты нескольких сотен пар волосатых рук приближается к микрофону в стиле Людовика XV [34] .
33
Семирамида –
34
…в стиле Людовика XV. – Имеется в виду стиль рококо (вторая четверть XVIII в.), то есть стиль орнаментально-декоративного характера; называется также стилем маркизы Помпадур, по имени фаворитки Людовика XV.
За ней на легкой стальной цепочке, прикрепленной к собачьему ошейнику, выходит на четвереньках Майкл Фарадей [35] ].
Рассказчик
«Не знает и того, в чем убежден…» Едва ли следует добавлять: то, что мы называем знанием, – лишь другая форма невежества, разумеется, высокоорганизованная, глубоко научная, но именно поэтому и более полная, более чреватая злобными обезьянами. Когда невежество было просто невежеством, мы уподоблялись лемурам, мартышкам и ревунам. Сегодня же благодаря нашему знанию – высшему невежеству – человек возвысился до такой степени, что самый последний из нас – это бабуин, а самый великий – орангутан или, если он возвел себя в ранг спасителя общества, даже самая настоящая горилла.
35
Фарадей, Майкл (1791 – 1867) – английский физик, основоположник учения об электромагнитном поле.
Юная бабуинка тем временем дошла до микрофона. Обернувшись, она замечает, что Фарадей стоит на коленях, пытаясь распрямить согнутую ноющую спину.
– Место, сэр, место!
Тон у нее повелительный; она наносит старику удар своим хлыстом с коралловой ручкой. Фарадей отшатывается и опять опускается на четвереньки; публика в зале радостно хохочет. Бабуинка посылает ей воздушный поцелуй, затем, подвинув микрофон поближе, обнажает свои громадные зубы и альковным контральто начинает с придыханием самоновейший шлягер.
Любовь, любовь, любовь,Любовь, ты – квинтэссенцияВсего, о чем я думаю, что совершаю я.Хочу, хочу, хочу,Хочу детумесцснции [36] ,Хочу тебя.Крупный план: лицо Фарадея, на котором последовательно появляются изумление, отвращение, негодование и, наконец, такие стыд и мука, что по морщинистым щекам начинают катиться слезы.
Монтажная композиция: кадры, изображающие радиослушателей в Земле Радиофицированной.
36
Детумесценция – спад напряжения половых органов.
Полная бабуинка-домохозяйка жарит колбасу, а динамик дарит ей воображаемое исполнение и реальное обострение самых сокровенных ее желаний.
Маленький бабуинчик встает в кроватке, достает с комода портативный радиоприемник и настраивает его на обещание детумесценции.
Бабуин-финансист средних лет отрывается от биржевых бюллетеней и слушает: глаза закрыты, на губах экстатическая улыбка. Хочу, хочу, хочу, хочу.
Двое бабуинов-подростков неумело обнимаются под музыку в стоящей у обочины машине. «Хочу тебя-а». Рты и лапы крупным планом.
Снова кадры с плачущим Фарадеем. Певица оборачивается, замечает его искаженное лицо, в гневе вскрикивает и принимается бить старика: один жестокий удар следует за другим; публика оглушительно рукоплещет. Золотые и яшмовые стены ночного клуба тают, и в течение нескольких секунд мы видим обезьяну и ее мудрого пленника на фоне рассветного полумрака первого эпизода. Затем фигуры постепенно исчезают, и перед нами остается лишь символ символов вечности.
Рассказчик