Обезьяний рефлекс
Шрифт:
— Бросить фирму в ответственный момент?
— Я консультировалась у профессионалов. До тебя скоро доберутся и возьмутся всерьез. Из тюрьмы нет рейсов до Испании, зато есть бесплатный этап до Колымы. Выбирай, что тебя устраивает больше.
— Ты справишься одна со всеми делами?
— Поднатужусь и справлюсь. Оставишь мне генеральную доверенность. Этого достаточно. Мне понадобится два месяца, быстрее не получится. Только не мешай мне работать и не трепи нервы. Я должна быть в тебе уверена.
— Можешь быть спокойна.
— С тобой о покое думать не приходится. Улетаешь в
— Буду биться головой об пол перед иконой Николая Чудотворца. Спасибо, Алиса.
— Мне скандалы не нужны.
Она повернулась и ушла.
Некрасов допил водку и во втором часу ночи вышел в сад. Окна в доме уже не горели. Он прошел к беседке, достал телефон, переданный ему Ритой, и позвонил ей.
— Срочно покупай горящую путевку в Испанию. Пляжный отдых. Встретимся в Барселоне возле Пласа де Каталония у чугунного колодца. Найдешь. По вечерам с пяти до шести. Я тебя найду. Улетаю в пятницу чартером. Удачи. До встречи. Целую.
Ответа он не ждал и оборвал связь.
Видел бы он зловещую улыбку, появившуюся на лице Риты. Дождалась.
Она выдержала паузу и набрала нужный номер. На другом конце ответил мужской голос.
— Курс на Каталонию. Чем быстрее, тем лучше.
— Надо довести начатое до конца.
— Я уже не думаю о таких мелочах.
Она громко рассмеялась.
Как себя обезопасить, если ты не имеешь прикрытия? Самый примитивный способ — оставаться на виду у важных свидетелей. Кого можно назвать важными свидетелями? Проще всего к этой категории можно отнести правоохранительные органы. Как это сделать? Очень просто. Афанасий Панарин боялся. По-настоящему боялся. Он пошел против самого Некрасова. Проработав на него несколько месяцев, Панарин оценил своего нанимателя по достоинству. Он имел дело с решительным человеком, опытным бизнесменом, добивающимся своих целей любыми средствами. Растоптавшим всех на своем пути, действуя не столько своей силой, сколько слабостью других и хитросплетенными интригами. Если он до сих пор жив и процветает, значит, не имел поражений. Или выбрана правильная политика. Стоит прибавить к этому обостренное чутье на удачу — и становится понятным, почему этот человек остается неуязвимым.
И вдруг какой-то паршивый сыщик-одиночка решил его шантажировать. Смешно! Вот почему Панарина душил страх. Все, что ему оставалось, так это следить за женой Некрасова. Он понимал, как раздражает полковника /\юбезнова своей нахальной настырностью, но это и к лучшему. Люди полковника с него глаз не спускали. Наблюдение велось в открытую, они следовали по пятам, устанавливали его связи, следили за его домом, обыскивали его машину, бывали в квартире. Это радовало. Он оставался на виду двадцать четыре часа в сутки. Некрасов об этом знает. Если он попытается его убрать, то рискует себя выдать, а диск с компроматом, находящийся в надежных руках, должен стать убедительным аргументом, предостерегающим олигарха от опрометчивых поступков. Лучше заплатить, чем
Легок на помине. Звонок раздался, когда Панарин подъезжал к своему дому. Некрасов был спокоен. Похоже, он собирается послать его к черту.
— Рад вашему звонку. Вы обдумали мое предложение?
— Обдумал. Какие гарантии с вашей стороны?
— Я молчу. Вот и все гарантии. Уеду из Москвы, и обо мне никто, никогда не услышит.
— Можно подумать, вас слышат и вас знают.
— Я действую на нервы полковнику Любезнову, и он не спускает с меня глаз. Да и с работой в Москве трудно. Слишком большая конкуренция.
— Правильно думаете. Я пожертвую вам на развитие бизнеса полмиллиона долларов. Этого хватит, чтобы начать свое дело где-нибудь в Красноярске или Хабаровске.
Такого щедрого предложения Панарин не ожидал услышать. Как говорится в басне: «От радости в зобу дыханье сперло».
— Что вы молчите?
— Меня устраивает ваше предложение.
— Оно меня не устраивает, но я иду вам навстречу. Вы неплохой парень и не лишены таланта. Работайте. Но практиковать подобные методы я вам не рекомендую. Быстро сломаете себе шею.
— Учту ваши замечания. Как мы договоримся?
— Наличные у меня будут только в понедельник во второй половине дня. С вами свяжется мой шофер. Вы его знаете Договоритесь с ним о передаче на своих условиях. И сделайте так, чтобы я о вас больше никогда не слышал.
В трубке раздались короткие гудки.
Сыщик торжествовал победу. В зеркале заднего обзора он видел черную «Волгу», сидящую у него на «хвосте».
— Охраняйте, ребята, охраняйте. Но в понедельник я от вас уйду. Я от бабушки ушел, я от дедушки ушел и от тебя, серый волк Любезнов, уйду.
Он вышел из машины и направился к дому. «Волга» остановилась в пяти метрах у тротуара.
— Спасибо, что бампер не помяли.
Воображение разыгралось не на шутку, он уже тратил неполученные деньги и витал в облаках, даже щеки разгорелись. На радостях чуть было не сбил уборщицу, моющую лестницу. Бедняжка швабру обронила.
— Напился, что ли? — рявкнула женщина.
— Извините.
До лифта он дойти не смог. Под левую лопатку вонзилось что-то острое. Он так ничего и не успел понять. Его мечты вознеслись к небесам следом за душой, где его ждал Страшный суд.
В пятницу вечером Колокольников отвез шефа в аэропорт. Впервые за последние два года Некрасов покидал Москву. Куда и на какой срок он уезжает, шеф ничего не сказал. О деньгах он даже не заикнулся. Так, мелочь, выбросил миллион из кармана, будто монетку бросил в фонтан, чтобы вернуться назад в полюбившееся ему место.
Колокольников вынул чемоданы из багажника, и тут хозяин его остановил:
— Дальше я сам, Сережа. Возвращайся в Москву. В мое отсутствие можешь пользоваться машиной по своему усмотрению. Когда ты мне понадобишься, я тебе позвоню. Кроме меня, ты никому не подчиняешься, так что в офис можешь не ездить.