Обгоняя время
Шрифт:
— А что, есть сомнения? — в духе национальности визитёра, а она подтверждается каждой чертой лица странного типчика, отвечаю вопросом на вопрос.
— На самом деле — да! Тюбетейка, халат… — растерянно протягивает мужичок.
— МФТИ закончил? — предполагаю я, услышав его характерное «на самом деле» — оборот, который так любят студенты и выпускники физтеха.
— Как вы…? А… вы читали моё дело! Значит, не зря я жаловался! — воодушевился гость.
— Заходи, чего на площадке стоять? — я заметил, как у соседей моргнул светом дверной глазок
Визитер без колебаний принял предложение, и вот он уже внимательно осматривает мою прихожую и кладовку, которая за каким-то чёртом открыта. Там внутри у меня разный хлам, который накопился против моей воли. Всегда поражался, как много лишнего барахла собирается в наших квартирах — хоть бери и выкидывай всё, к чему за год не прикасался. Хотя зачем выкидывать? Продать же можно. А ведь это идея — пора выпускать газету типа «Купи-продай» с частными объявлениями.
Закрываю бесстыже распахнутую дверь кладовки мощным торсом. Дальше прихожей я гостя пускать не собираюсь.
— Итак, чем могу быть полезен? И сразу скажу — вижу тебя в первый раз.
— Вас, — негромко поправляет меня визитёр с лёгкой укоризной во взгляде.
— Там ещё кто-то снаружи? — спрашиваю я, сделав вид, что собираюсь снова открыть дверь.
— Нет, я про то, что вежливо было бы обращаться ко мне на «вы». Я старше вас…, — пытается держать лицо дядя.
— А я, знаешь ли, хочу отдохнуть! Поэтому, если не желаешь ещё и пинка под зад получить, говори, какое дело ко мне?
— Слушайте! — тон незнакомца становится резче. — Я, конечно, понимаю — вы большой начальник, но требую уважения к себе!
— Всё, достал, дядя! Вали отсюда! — рявкаю я и делаю попытку вытолкнуть странного визитера обратно в тамбур.
Блямс! Громкий звук стекла, разбившегося о пол, эхом раздался по прихожей. Оказалось, у мужика в одежде была припрятана бутылка водки, которая теперь растекалась по полу прозрачной лужей, наполняя квартиру крепким запахом алкоголя.
— А я ведь вам её нёс! — виновато пробормотал незнакомец. — Хотел поговорить…
— Водку? Мне? — я невольно усмехнулся, даже немного умилившись. — И с чего ты решил, что я пьющий?
Дядя молчал, растерянно глядя на осколки.
— Стой на месте! — сказал я, бросив взгляд на всё это безобразие. — Сейчас принесу совок с веником, уберём твою «подарочную».
Через пять минут мы уже пьём чай на кухне.
— Вот так вот и живу, — задумчиво закончил свой рассказ мой гость, поглаживая края кружки. — Я — тут, а дочка, мама, жена и её мама — там, в Израиле, — последнее слово мой гость произнёс с придыханием.
Оказалось, бедняге отказали в выезде! А его жене и её маме, русскими, кстати, эмиграцию разрешили. Как в песне Высоцкого: «Мишке там сказали — нет, ну а ей — пожалуйста». Но дяде отказали на законных основаниях — тот указал заведомо ложную информацию о своей, в общем-то, ни разу не секретной работе. Пытаюсь припомнить — где-то я уже фамилию этого страдальца видел, в списках тех
— Не переживай! Скоро будут послабления в выезде, — пророчествую я. — Если не подавать заявки на смену гражданства, то как турист сможешь поехать в другую страну, например, в…
— Например, в ГДР! — быстро перебивает меня незваный гость, усмехнувшись, будто уже слышал подобные советы. — Я ездил туда, на конференцию, — вздыхает дядя и горечью добавляет: — Только и оттуда дороги в Тель-Авив нет.
— Пока нет, но, скажем, осенью… А сейчас только можешь подать заявление в комиссию, которое мы в течение трех месяцев по закону будем рассматривать. Решение потом можно обжаловать в суде.
Мужичок ушёл, оставив после себя странное чувство незавершённости. И тут внезапно меня накрыла волна воспоминаний — события 89-го года всплыли в памяти, как будто это было вчера. Особенно ярко вспомнилось падение Берлинской стены. Как и в других соцстранах, тогда повсюду открывались границы, но именно кадры из Германии врезались в память — те телевизионные моменты, когда немцы ликовали, ломая стену. Радость на их лицах была неподдельной, почти осязаемой.
А ведь это произошло как раз вскоре после моего дембеля. Как быстро всё завертелось-то! Хотя, если подумать, Рейган ещё в 87-м открыто просил Горбачёва разрушить стену. Но узнал я об этом намного позже, из газет.
Но что я могу сделать тут? Да и стоит ли что-то менять?
Как и запланировал ранее, принимаю ванну и ложусь спать. А утром иду в свой гараж за машиной, которая, зараза, отказывается заводиться по причине севших аккумуляторов. Но чем хороши советские гаражи — это тем, что всегда можно рассчитывать на соседей. Гаражный народ — особая порода людей. Стоит только приоткрыть капот, и тут же рядом появляются дядьки с проводами наперевес, готовые помочь. И что самое приятное — ни копейки за «прикуривание» не возьмут!
Первым делом — на работу. Хотя, по идее, выходить мне только послезавтра, прямо на 23-е февраля. Я это специально так подгадал, когда заявление на отпуск писал — чтобы вернуться к празднику.
Не успел я переступить порог, как меня оглушила фраза:
— Я с тобой перехожу в хозуправление! — вместо приветствия выпалила Аня Малова, моя секретарша.
Но девушка тут же исправилась, и за подарок в виде коробки духов, даже соизволила ткнуться холодным носом в мою щёку.
«Нос холодный, значит, здорова», — шучу про себя я.
— Меня что, с комиссии сняли? — спрашиваю девушку.
— Нет ещё, — спокойно отвечает Аня, как будто дело уже решённое. — Но всем известно, что ты на хозуправление уходишь. Вроде даже это повышением считают. Материальные ценности, две турбазы, санаторий, автотранспорт весь на тебе будет. Плюс дачи и прочее. Меня уже подарками задарили — отношения налаживают, — поясняет довольная секретарша и кивает на стол, где, рядом с моей коробкой духов, лежит ещё одна: дорогая на вид коробка конфет, сверкающая глянцевым блеском.