Шрифт:
— Мы ждали их домой вчера, — закончил свой рассказ Альфред Банброк. — Но они не вернулись, и сегодня утром жена позвонила миссис Уолден. Миссис Уолден сказала, что их там не было… да их и не ждали там.
— Похоже на то, — заметил я, — что ваши дочери уехали по своей воле и пока не возвращаются по своей воле?
Банброк хмуро кивнул. Его упитанное лицо выглядело усталым и слегка обрюзгшим.
— Похоже, — согласился он. — Поэтому я и обратился за помощью к вашему агентству, а не к полиции.
— А раньше такие исчезновения случались?
— Нет. Если вы следите за журналами
— Не представляете, что могло послужить причиной такого внезапного отъезда?
Он устало помотал головой.
— Какая-нибудь недавняя ссора?
— Нет… — Он тут же спохватился: — Да… но я не придал ей значения и даже не вспомнил бы о ней, если бы не ваш вопрос. Это было в четверг вечером, накануне их отъезда.
— А ссора из-за?..
— Из-за денег, разумеется. Никаких других разногласий у нас не бывает. Я выдаю дочерям достаточные средства — может быть, даже больше чем следует. И строго не ограничиваю условленной суммой. Было несколько месяцев, когда они укладывались в нее. В четверг вечером они попросили такой добавки, какой двум девушкам и понадобиться не должно. Я сначала отказал, но в конце концов дал им деньги, хотя и несколько меньше. Не скажу, что мы поссорились в полном смысле слова, но отношения были не вполне дружелюбные.
— После этой размолвки они и сказали, что собираются на выходные к миссис Уолден, в Монтерей?
— Возможно. Затрудняюсь сказать. По-моему, я услышал об этом только на другое утро, но, может быть, жене они сказали раньше.
— И никаких других причин для бегства вы не знаете?
— Нет. И не думаю, что это связано с нашим спором из-за денег — вполне рядовым.
— А что думает их мать?
— Их мать умерла, — поправил меня Банброк. — Моя жена им мачеха. Она всего на два года старше Майры, старшей дочери. Она в таком же недоумении, как и я.
— Ваши дочери уживались с мачехой?
— Да! Да! Прекрасно уживались! Если в семье бывали разногласий, то обычно они втроем объединялись против меня.
— Ваши дочери уехали в пятницу к вечеру?
— В двенадцать дня или в начале первого. Они собирались ехать на машине.
— Автомобиля, конечно, так и нет?
— Естественно.
— Какой автомобиль?
— Локомобиль, кабриолет. Черный.
— Можете дать мне его номер и номер мотора?
— Наверное.
Он повернулся в кресле к большому бюро, занимавшему четверть стены кабинета, порылся в ящике и через плечо сказал мне номера. Я записал их на обороте конверта.
— Передам в полицию, чтобы занесли в список угнанных машин, — сказал я. — Ваших дочерей упоминать при этом не обязательно. Хорошо, если полиция найдет машину. Это помогло бы нам найти ваших дочерей.
— Согласен — если можно обойтись без неприятной огласки. Как я сказал вам вначале, я хочу, чтобы об этом поменьше шумели, — покуда нет оснований думать, что девочкам причинен вред.
Я понимающе кивнул и встал.
— Я хочу поехать и поговорить с вашей женой.
— Наверно, дома. Я позвоню ей, предупрежу о вашем приходе.
В большой белокаменной крепости на вершине холма в Си-Клиффе, откуда открывался вид и на залив, и на океан, я побеседовал с миссис Банброк. Это была высокая, темноволосая, склонная к полноте женщина лет двадцати двух, если не моложе.
Она не смогла сообщить мне ничего такого, о чем хотя бы не упомянул ее муж, но в деталях была точнее. Я получил описание обеих девушек:
Майра — 20 лет; 1 м 73 см; 67 кг; живая, спортивная, с почти мужской повадкой; короткие каштановые волосы; карие глаза; ни смуглая, ни белокожая; лицо широкое, с большим подбородком и коротким носом; шрам над левым ухом, закрытый волосами; увлекается спортом и верховой ездой. Когда она уезжала, на ней было синее с зеленым шерстяное платье, маленькая синяя шляпка, черный котиковый жакет и черные туфли.
Рут — 18 лет; 1 м 63 см; 47 кг; глаза карие; короткие каштановые волосы; ни смуглая, ни белокожая; маленькое овальное лицо; тихая, застенчивая, привыкла полагаться на свою решительную сестру. Одета была в табачного цвета пальто с коричневым мехом, серое шелковое платье и коричневую широкополую шляпу.
Я получил по две фотографии каждой из девушек и еще один снимок Майры возле автомобиля. Я получил перечень вещей, взятых в дорогу, — обычные вещи, какие берут с собой, отправляясь в гости на выходные. И, что самое ценное, я обзавелся списком их друзей, родственников и знакомых — всех, кого знала миссис Банброк.
— До ссоры с мистером Банброком они не говорили о приглашении миссис Уолден? — спросил я, спрятав оба списка.
— По-моему, нет, — задумчиво ответила миссис Банброк. — Я вообще не связывала эти два события. Понимаете, это даже не ссора. В разговоре резкости не было — чтобы назвать его ссорой.
— Вы видели, как они уезжали?
— Конечно! Они уезжали в пятницу, около половины первого. Перед отъездом мы расцеловались, как всегда, а в поведении их я не уловила совершенно ничего необычного.
— Не представляете себе, куда они могли поехать?
— Нет.
— И предположений никаких нет?
— Никаких. Среди тех, кого я назвала, есть друзья и родственники из других городов. Девушки могли поехать к кому-нибудь из них. Вы думаете, надо?..
— Этим я займусь. А вы смогли бы выбрать из этих мест два-три такие, где скорее всего стоило бы искать девушек?
Но она и пробовать не хотела.
— Нет. Не могу, — решительно сказала она.
После этого разговора я вернулся в агентство и запустил его механизмы: договорился о том, чтобы оперативники из филиалов посетили иногородних в моем списке, сообщил о пропаже автомобиля в полицию, передал по одной фотографии девушек фотографу для размножения.
После этого я решил поговорить с людьми, которых мне назвала миссис Банброк. Первый визит я нанес некоей Констанс Дили в многоквартирном доме на Пост-стрит. Я повидал служанку. Служанка сказала, что мисс Дили нет в городе. Она не захотела сообщить, где ее хозяйка и когда вернется.