ОБХСС-82. Дело о гастрономе

Барчук Павел

В принципе, правда в его словах была. Наверное, так на самом деле будет лучше. Я развернулся, собираясь выйти из кухни вслед за Стасом.

– Слышь, Жорик… – Матвей Егорыч окликнул меня уже на пороге. И это было реально неожиданно. Думал, он в ближайшие несколько часов хрен заговорит.

– Ты знаешь что… ты не прав. Сына у меня нет. Ясно? И я никого на это место не ищу, так-то. Вот чего уж точно не требуется. Зинки выше крыши

хватает. И Бориса. А ты, придурошный, был бы мне даром не нужен. Но сам ведь просил помощи. Как договорились, так и делаю.

Я замер с открытым ртом. Это что за прикол? С подозрением уставился в лицо Матвея Егорыча, который теперь смотрел прямо на меня. Искал в нем, в этом лице, признаки развода. Ну, может он назло сейчас это говорит.

В дедовом взгляде точно была насмешка. Издевается, походу. Глумится. Однако, на всякий случай, пользуясь тем, что Стас больше меня не тянул за руку и вообще, удалился в сторону ванной, я быстренько двинулся обратно в кухню. Подскочил к Матвею Егорычу совсем близко, а потом, уставившись практически «глаза в глаза», тихо поинтересовался.

– И когда это я просил у Вас помощи? Два года назад? Не припоминаю что-то.

– Ты дурак? – Дед Мотя вздохнул тяжело, будто ответ на этот вопрос был очевиден. – На кой хрен два года назад? Чем я тогда тебе помочь смог бы? Недавно совсем. Дык вот месяц назад это и произошло. Явился без предупреждения, тайком. Прятался от посторонних глаз, вдоль забора на карачках полз. Я ещё сверху глянул, думаю, ну точно пацан совсем того… С приветом. И ночевал в той сторожке, на кладбище. Поезд у тебя обратный только на следующий день был. А пешком до Москвы очень не близко топать. Родне категорично отказался объявляться. Вот и пришлось с тобой там куковать. Страшно тебе, видите ли, было на кладбище. А чего страшного? Столько раз уже бывали.

– Да ладно! Врете все! – Честно говоря, я от этой информации просто охренел.

Это что ж получается? К Матвею Егорычу настоящий Милославский приезжал? Я ведь в это время благополучно дома ошивался. В своём времени, в своем теле. Слушал нравоучения отца и психолога. Как дебил.

– Вот ты дурак всё-таки, Жорик. Чего мне тебе врать? Зачем? Или ты решил, будто нам с Андрюхой делать нечего, как к началу лета в Москву эту ехать? Сдалась она! И без неё прекрасно жили. Переросток наш в колхозе сейчас ой, как нужен. А мы тут, с тобой. Ты на самом деле думал, что два деревенских дурака приехали тебя в школу проводить.

Вдруг ты дороги сам не найдёшь?

– В какую школу?! Не пойму вообще ни хрена. – Я бестолково таращился на деда, понимая одно. Насчёт колхоза он точно прав. Ладно Матвей Егорыч. Ему все равно делать нечего. Но Андрюху-то как отпустили? Братец и сам бы не бросил родную деревню, когда работы выше головы.

– Тюююю… Как говорит Ольга, а ты ее знает, там ума – целая палата, это – образное сравнение. Родители детей в школу провожают. По осени. Вот и мы с братцем твоим, да? Приехали несмышленыша отвести за ручку? Так, что ли, думаешь? – Дед Мотя вдруг резко поднял руку и весьма ощутимо шлёпнул мне ладонью по лбу. – Эх… Жорик… Как был ты бестолочь, так и остался…

– Подождите… – Я подвинулся к деду ещё ближе. Оглянулся на дверь. Никого вроде не было. Стас, наверное, рванул в душ. – И о чем же просил? Можно подробнее? Желательно, в деталях.

– Можно. – Матвей Егорыч с деловым видом кивнул. Я раскрылился и приготовился слушать. – Как расскажешь, что у вас с твоим другом-артиллеристом за поручение имеется, так я тебе все подробно поведаю. А сейчас… Не обессудь. Делаю все, соответственно нашей договоренности.

Матвей Егорыч развёл руками. При этом на лице изобразил «куриную жопку». Мол, так жаль, так жаль… . Очень хотел бы поделиться, но обстоятельства не дают.

У меня от злости аж глаз задергался. Это не дед. Это какой-то, блин, вредитель.

– Ну, знаете…

Я резко стартанул из кухни. Пока еще чего-нибудь ему не ляпнул.

Семен лежал в спальне, довольный, как слон. Он был счастлив, что его больше никто не лечит. Мне кажется, Сенька после этого дня решил для себя точно, если еще раз заболеет, никому не признается. А то угробят к чертовой матери своей заботой. Стас действительно ушел в ванную. Там шумела вода. Тоня где-то бродила в дебрях квартиры. Андрюхи тоже нигде не заметил.

Я принялся вытаскивать вещи, соображая, какой вариант лучше выбрать из шмоток. Все-таки, что греха таить, хотелось на свиданье с Наташкой явиться королем. Пусть девчонка посмотрит, от чего отказывается.

Пока ковырялся в одежде, пытался осмыслить сказанное Матвеем Егорычем. Если это правда, значит Милославский или вообще кукухой поехал. Или наоборот. Сообразил что-то очень стоумовое. Почему именно к деду Моте? Почему именно ему доверил… Доверил, что?

Конец ознакомительного фрагмента.