Обитатели миража (сборник)
Шрифт:
Мы шли теперь с ней почти вровень: какая-то жалкая сотня ярдов разделяла борта наших парусников. Двигатель "Суварны" смолк, и тонганцы стали спускать на воду одну из лодок.
– Эй ты, Олафа Халдриксон!
– прокричал да Коста.
– Что такое случилася?
Человек, стоявший за рулем, повернулся к нам.
Это был настоящий гигант с широченными плечами и могучим торсом: чудовищная сила угадывалась во всем его теле. Халдриксон возвышался над палубой, напоминая древнего викинга за рулем своей разбойничьей ладьи.
Я
Тонганцы уже приготовили лодку и теперь ждали за веслами. Маленький капитан спускался в лодку.
– Эй, подождите!
– крикнул я и побежал к себе в каюту. Прихватив сумочку, где у меня хранились медикаменты для оказания срочной помощи, я полез вниз по веревочной лестнице. Тонганцы заработали веслами, и мы очень быстро оказались рядом с парусником. Да Коста и я, схватившись за свисающие со штагов стропы, забрались на борт "Врунгильды".
Да Коста осторожно приблизился к Халдриксону.
– Что такое, Олафа?
– начал он и замолчал, уставившись на штурвал. Ремни, сплетенные из крепкой тонкой веревки, прочно привязывали к спицам колеса распухшие и почерневшие руки Халдриксона.
Путы, стягивающие мускулистые запястья, с такой силой врезались в тело, что совершенно исчезли в истерзанной ране. Кровь сочилась из порезов и медленно, капля за каплей, текла к ногам Халдриксона.
Мы бросились к нему, чтобы хоть немного ослабить его узы, но не успели мы прикоснуться к ним, как Халдриксон судорожно, но очень метко пнул ногой сначала меня, а затем да Косту, да так, что португалец полетел кувырком прямо в шпигат.
– Не трожь!
– крикнул Халдриксон таким тусклым и безжизненным голосом, словно его опаленные связки почти утратили способность издавать звуки. Едва шевеля сухими растрескавшимися губами и натужно ворочая почерневшим языком, он снова захрипел: - Не трожь! Оставь! Не трожь!
Пофыркивая от злости, португалец поднялся и, выхватив нож, направился было к Халдриксону, но что-то в голосе норвежца заставило его остановиться.
По лицу португальца расползлось изумление и, пока он засовывал кинжал обратно в пояс, оно смягчилось от жалости.
– Что-то оченна плехо с Олафа, - забормотал он мне на ухо.
– Я думай, он свиханулся!
И тут Олаф Халдриксон начал сквернословить, поливая нас отборной бранью. Он не говорил... он ревел, изрыгая проклятья из своей пересушенной глотки. И все время, пока это продолжалось, красные глаза норвежца блуждали по морской глади, а из его рук, мертвой хваткой вцепившихся в руль, капала кровь.
– Я пойду вниз, - нервно сказал да Коста.
– Его женщина, его детка..
Он кинулся к трапу, ведущему вниз, к каюте, и скрылся.
Халдриксон замолчал, и снова его обмякшее тело повисло
Над верхней ступенькой появилась голова да Косты.
– Там никого нету..
– он сделал паузу и снова повторил: - Никого нигде нету...
Он развел руками, изображая полнейшее недоумение
– Я не понимай.
Тут Олаф Халдрикеон раскрыл свои потрескавшиеся губы, и от того, что он сказал, меня прошиб холодный пот и замерло сердце.
– Сверкающий дьявол забрал их!
– прокаркал Олаф Халдрикеон, - нх взял сверкающий дьявол!
Он взял мою Хеяьму и мою маленькую Фриду! Сверкающий дьявол сошел с луны и забрал их.
Он покачивался от горя, слезы катились у него по лицу. Да Коста опять направился к нему, и снова Халдрикеон нехорошо посмотрел в его сторону настороженными, налитыми кровью глазами.
Я вынул из саквояжа шприц и наполнил его морфием. Потом я подманил к себе да Косту.
– Отвлеки его как-нибудь, - прошептал я.
– Поговори с ним.
Португалец подошел к рулевому.
– Где твои Хельма и Фрида, Олафа?
– спросил он.
Халдрикcон повернул к нему голову.
– Светящийся дьявол забрал их, - снова каркнул он.
– Лунный дьявол, сверкающий как...
Он заорал, не договорив, потому что я всадил ему в руку, как раз над распухшим запястьем, иглу и быстро ввел наркотик. Халдрикеон забился было в путах, стараясь высвободиться, но его повело, как пьяного, из стороны в сторону: морфий подействовал моментально. Вскоре тело норвежца обмякло, на лице появилось спокойное выражение, сузились зрачки неподвижных глаз. Несколько раз он покачнулся и затем, все еще сжимая штурвал связанными кровоточащими руками, рухнул ка палубу.
Стоило величайшего труда вызволить его из ремней, но в конце концов дело было сделано. Мы соорудили какое-то подобие подъемного крана, и тонганцы спустили огромное, безвольное тело в плоскодонку. Скоро Халдрикеон уже спал в моей койке.
Половину нашей команды под начальством кантRнца капитан отправил на "Брунгильду". Там они сжустили все паруса, так что на яхте Халдршссона oстались торчать одни голые мачты, и поставили за руль одного из слуг-тонганцев, а мы продолжили столь загадочным образом прерванный путь в сопровождении "Брунгильды", привязанной к нашей корме длинным стальным тросом.
Я обмыл и перебинтовал истерзанные руки норвежца, потом очистил ему почерневший, пересохший рот теплой водой и слабым раствором антисептика.
Внезапно я почувствовал, что рядом кто-то стоит и, повернувшись, увидел да Косту. По его встревоженному виду я догадался, что португалец мучается каким-то смутным подозрением.
– Что вы думаете об Олафа, сайр?
– спросил он.
Я пожал плечами.
– Вы думай, он убил своя женщина и своя детка?
– Он помолчал.
– Вы думай, он свнханулся и всех убила?