Обитатели миража
Шрифт:
Но как бы мы ни усердствовали, прикасаясь или надавливая на эти пятнышки - порознь или в отдельных комбинациях, - нам не удалось получить ни малейшего намека на то, что плита может двигаться.
– И тем не менее... именно с помощью этих кружков открывается дверь, категорично заявил Стентон.
– Почему вы так решили?
– спросил я.
– Не знаю, - ответил он.
– Какое-то внутреннее чувство подсказывает мне это... Трок, - продолжал он, то ли шутливо, то ли серьезно, я не мог понять, - во мне борются две ипостаси: чисто научная с чисто человеческой. Моя ученая половинка побуждает
Он снова рассмеялся., стыдливо отвернувшись.
– Ну что будем делать?
– спросил он, и я подумал, что, судя по тону, человеческая половинка одержала верх.
– Да, пожалуй, ничего не поделаешь, придется оставить все как есть... разве что попробовать подорвать ее динамитом..
– Я бы не посмел, - ответил Стентон и, помявшись, весьма мрачно добавил: - Я не посмел бы даже подумать об этом.
Своими словами Стентон выразил то чувство, которое я испытал, предложив разнести камень на куски: что-то прошло сквозь серый камень и толкнуло меня прямо в сердце, как будто невидимая рука ударила по губам, произносящим нечестивое слово.
Мы тревожно обернулись и увидели, что в проломе стены, глядя на нас, стоит Тора.
– Мисс Эдит говорит, чтобы вы шли быстрее, - начала она и остановилась.
Взгляд ее скользнул мимо меня и уперся в серый камень. Все тело Торы напряглось и одеревенело, она сделала несколько неверных шагов, а потом побежала к камню. Бросившись на камень грудью, она заде мерла, прильнув к нему лицом, раскинув руки., мы услышали ее крик... казалось, с этим криком душа ее вылетела вон из тела, и Тора рухнула к подножию камня.
Когда мы поднимали Тору, я украдкой взглянул ей в лицо и увидел то же самое выражение, что видел на нем раньше, когда мы впервые услышали музыку хрустальных колокольчиков на Нан-Танахе: совершенно нечеловеческую смесь противоположных чувств ужаса и восторга!
ГЛАВА 4. ПЕРВЫЕ ИСЧЕЗНОВЕНИЯ
Мы отнесли Тору назад, к тому месту, где ждала нас Эдит, и подробно рассказали ей обо всем случившемся, начиная с того момента, как мы обнаружили плиту. Эдит сосредоточенно выслушала наш рассказ; когда мы закончили, Тора вздохнула и открыла глаза.
– Я бы хотела взглянуть на камень, - сказала Эдит.
– А вы, Чарли, побудьте пока с Торой.
Мы в полном молчаний прошли через внешний двор и остановились перед плитой. Эдит коснулась ее рукой и, точно так же, как в свое время это произошло со мной, быстро отдернула руку, но потом решительно протянула ее снова и некоторое время держала, не отрывая от камня. Казалось, она прислушивается. Затем Эдит повернулась ко мне.
– Скажи, Дэвид, - сказала моя жена, и сердце у меня защемило от невыразимой тоски, прозвучавшей в ее голосе.
– Дэвид, ты бы очень... очень огорчился, если бы мы ушли отсюда, оставив все как есть и не пытаясь понять, что это такое, а?
Уолтер, еще никогда в жизни мне ничего не хотелось так сильно, как выяснить, что же скрывается за этим камнем. И тем не менее я, постаравшись придать себе
– Нет, Эдит, ни капельки. Конечно, если ты хочешь, мы уйдем отсюда.
Она все поняла по моим глазам. Эдит опять повернулась лицом к серому камню, и я увидел, как мелкая дрожь сотрясла ее тело.
– Эдит, - воскликнул я, терзаясь угрызениями совести и острой жалостью к жене, - Эдит, уйдем отсюда!
Она снова взглянула на меня.
– Наука - ревнивая особа, - процитировала она известное изречение.
– А впрочем, - добавила Эдит, - возможно, у меня просто разыгралась фантазия. В любом случае, ты никуда не пойдешь! Нет! Но знай, Дэвид, что я останусь здесь с тобой.
И ничто уже не могло ее заставить изменить свое решение. Когда мы подходили к месту нашей стоянки, Эдит положила мне ладонь на руку.
– Дейв, - сказала она, - если этой ночью произойдет что-нибудь необъяснимое... что-нибудь, что покажется.,, ну, слишком опасным... ты обещаешь утром вернуться на наш остров, сразу же как это будет возможно, и там дожидаться возвращения туземцев?
Я был готов на все, лишь бы остаться здесь и посмотреть, что же произойдет ночью, и, не задумываясь, пообещал.
Мы приглядели местечко, расположенное футах в пятистах от ступеней лестницы, недалеко от входных ворот во внешний двор.
Закуток, на котором мы остановили свой выбор, служил надежным укрытием для сидящих внутри и в то же самое время оттуда были прекрасно видны ступени и входные ворота перед террасой. Незадолго до наступления сумерек мы обосновались там и стали ждать, что же произойдет. Ближе всех к гигантским ступеням находился я, рядом со мной - Эдит, затем Тора и, наконец, Стентон.
Надвигалась ночь.
Спустя какое-то время начал потихоньку светлеть восточный край неба, и мы знали, что это предвещает восход луны. Становилось все светлее и светлее; из-за моря показался краешек светлого диска, и вот к а небо выплыло во всей красе ночное светило.
Я поглядел на Эдит и Тору. Моя жена внимательно к чему-то прислушивалась. Тора с того момента, как мы здесь устроились, так и сидела, не меняя позы: положив руки на колени и спрятав лицо в ладонях.
А потом, когда все вокруг затопило серебряным светом, на нас напала жуткая сонливость. Казалось, она сочится прямо из лунных лучей и непреодолимо склеивает веки... заставляет закрывать глаза. Я почувствовал, как ослабла рука Эдит в моей ладони.
Голова Стентона свесилась ему на грудь, он качался, словно пьяный. Я попытался приподняться, испытывая сильное желание упасть на землю и уснуть.
Дремота все сильнее и сильнее сжимала меня в своих тисках, и пока, я пытался преодолеть ее, Тора приподняла голову, будто прислушиваясь, и повернулась к входным воротам. Какое-то бесконечное отчаяние и упоительный восторг были написаны на ее лице. Я снова попробовал встать, и волна глубокого сна нахлынула на меня. Уже проваливаясь в небытие, я словно через толщу воды услышал хрустальный перезвон; величайшим усилием воли приподняв веки, я открыл глаза в последний раз - Тора, омытая лунным светом, стояла на самой верхней ступеньке лестницы. Сон обхватил меня своими тесными объятиями, и я окончательно погрузился в забвение.