Шрифт:
Частица Бога
В безбожной тишине среди белесых стен, прожженных шепотом усопших душ, стучало сердце молодого человека – одного в просторном помещении. Он, сгорбившись, стоял над жестяным столом, над телом, чья мертвенная кожа вызывала лишь скорбь и сострадание во взгляде переносивших его санитаров. Секционный зал морга едва полнился теплотой от батареи, до безобразия покрытой ржавчиной. Над ней через неширокие оконца цокольного
Игла, вонзившись в кожу, проткнула ее, как восковую каплю. Рука взметнулась, и ткань сомкнулась в новом шве, выманив наружу слезу холодной крови. Лезвия ножниц сошлись, оставив краешек нити торчать из груди. Мужчина положил инструмент на стоявший рядом столик, вытянулся до бодрого покалывания в теле, а затем взялся за трость, до этого опертую о стол, поднял большую спортивную сумку и похромал к стулу. Усевшись, расправил руки на подлокотниках и взглянул на длинное пространство, уставленное металлическими столами с телами, лежавшими на них. В дальней стене находились квадратные секции холодильных камер, а слева от них – два высоких бледно-желтых шкафа с приоткрытыми дверцами. Врач затравленно вздохнул, выпрямив левую ногу, и произнес под нос:
– Очередной день улетел.
Среди крови, сочившейся в корыто, под железным ложем трупов, пребывавших свои последние часы над поверхностью земли, мужчина выглядел весьма спокойным, и на лице его не выделялись нотки траура. Он игриво постукивал пальцами по жестким подлокотникам, мыча мелодию, игравшую в его голове. Врач даже не встрепенулся, когда под шум раскрывшихся дверей в зал вошел человек в полицейской форме. Тот приветливо махнул ему рукой, подошел к небольшому деревянному столу и бросил на него папку. После этого обернулся и со взглядом, полным недовольства, заговорил:
– Фу, ну и вонь! – мужчина помахал рукой у носа и продолжил: – Родь, я тут тебе дельце одно принес. Просили разобраться побыстрее.
– Кого просили? – вредным голосом поинтересовался Родион.
– Меня…
– Вот ты, Саш, и разбирайся! – оборвал Родион. – Сегодня я всех пациентов отпустил.
– Там такая женщина непростая, – говорил полицейский, выхаживая по залу с выискивающим выражением лица, – мегера вылитая! Хочет утром получить все результаты, чтобы в обед похоронить сына.
– А меня это не волнует, – сложив руки на груди, буркнул Родион. – Пусть ждет. – Он отвернулся к окну и надрывисто вздохнул. – И все просят-просят, каждый день просят. Я почему-то никого ни о чем не прошу.
– Ну да, хорошее, Родь, быстро забывается, – усмехнулся Александр.
– Это ты о чем? – оживился Родион.
– Нога, – мужчина кивнул на правую ногу Родиона и продолжил: – Всей больницей собирали на нее, забыл?
– А я и не просил. Тьфу, будь она неладна. Сам виноват, нужно было рану обработать вовремя!
– Так что, посмотришь
– Хорошо, – Родион расплылся в язвительной улыбке и добавил: – Завтра! А сейчас мне пора домой. Там голодный Костик ждет.
– Костик подождет, – сказал полицейский. – День на дворе, а ты домой собрался. Или твоему начальству доложить?!
Родион встал, взял трость и подступил к рабочему столу. Опершись на него рукой, взглянул на папку, на которой было написано: «Петр Дмитриевич Гринев». Он пролистал несколько страниц, не вчитываясь в историю, а затем спросил:
– Опять чей-то сынок разбился на машине, и просите не найти в нем наркотиков и алкоголя? – он раздраженно фыркнул и добавил: – Чей заказ?
– Там другое дело, – с прискорбием во взоре ответил полицейский. – Женщина в отчаянии… Да и случай непростой. Рыжий, будь другом, не ради нее.
– А кого ради, Саш? – недовольным голосом поинтересовался Родион. – Не уж-то бедную мамашу охмурить решил?
– Она мудра, красива и в достатке, – мечтательно ответил Александр, опомнился и продолжил: – Неважно, и тебя это касаться не должно. Ты бы лучше ознакомился с историей.
– Возьму домой и ознакомлюсь, – поднял улыбчивое лицо Родион и посмотрел на Александра, что с исключительным интересом листал одну из анатомических книг, взятых с полки небольшого шкафа. – Вечер длинный, а впереди бессонная ночь. Утром и вскрою тело, а на сегодня мой рабочий день окончен! – Он зажал историю пациента под мышкой, взял трость и, подойдя к спортивной сумке, поднял ее. Собрался уходить, но перед ним встал Александр.
– Прости, но нужно сделать дело, – разгладив черные усы под острым носом, произнес Александр. – Два часа работы, а разговоров, будто уговариваю тебя на поле боя топать. Уже бы вскрыл. Поверь, там все очень загадочно и подозрительно.
– Нет! – ответил Родион и обошел товарища.
Александр хмыкнул, томно глядя в пустоту, словно скованный цепями злобы. Он потер нос, задрал подбородок и взглянул на белый потолок, под которым черными точками у люминесцентных ламп кишела мошкара. Набравшись воздуха, Александр закатил глаза и поинтересовался:
– А что это ты, Рыжий, все время носишь в сумке?
Родион остановился, поставил сумку на пол и ответил:
– Если интересно, то открой и посмотри. Мне скрывать нечего!
– Я похож на того, кто будет рыскать по чужим вещам?
– Ну мы, Саш, не чужие люди. Все-таки со школы знаемся.
– Да брось ты мяться, – расплылся Александр. – Не заставляй меня идти на грубость!
Родион развернулся, подошел к Александру и взглянул в его глаза. Он усмотрел в них необузданный азарт. Вернувшись за стол, упал в кожаное кресло, издавшее неповторимый скрип, и, откинувшись на спинку, сварливым тоном справился:
– Опять на повышение идешь?
– Если бы, – ответил Александр и сел напротив него на стул. Он облокотился на стол и продолжил: – Если не хочешь читать историю Гринева, да в ней и мало тех подробностей, что бушуют в моей голове, то я расскажу тебе все. Вот увидишь, ты сам запылаешь тем интересом, что обволок меня. Уж очень подозрительна судьба этого человека!